Фома ждал меня на том же месте у забора.
- Приказ добыл, - я хлопнул рукой по планшетке.
- А я тут тебе как раз ребят снарядил, они у корчмы ждать будут. Нахрапом бери, грози острогом да каторгой, ну или как минимум что заведение закроешь. Там мужик такой заправляет… скользкий, ничего не боится, но и ты ж не лыком шит. К тому же с эскортом да с приказом от государя, авось и добьёшься чего.
- Попробую, всё равно других версий нет.
- Чудак ты человек, Никита Иваныч, я тебе поражаюсь. Неужели ж ты на полном серьёзе думал, что в корчме, где сам Бодров обедать изволит, тебе хозяин вот так сразу всю правду вывалит, стоит тебе токмо пальцем погрозить?
Ну… сказать по правде, я именно так и думал. Надеялся, во всяком случае.
- Спасибо, Фома. Дальше будем действовать по обстоятельствам. На обед к нам придёшь?
- Приду, коль приглашаешь. Заодно расскажу, что мои узнают.
Он ещё раз пожал мне руку и направил коня через площадь. Я же потащился через весь город на северную окраину, где располагалась Стекольная площадь. Дорогу мне ещё утром описала бабка, в целом я понял, поэтому не заблудился – даже спрашивать ни у кого не пришлось.
История названия площади была довольно прозаичной. В прошлом её окружали питейные заведения, и, как следствие, нередки были драки. В общем, площадь получила своё название по причине систематически усеивавших её осколков бутылочного стекла. Ещё отец нашего государя повелел убрать отсюда пивнушки, а название осталось. Я огляделся.
Корчма на обозримом расстоянии была одна, и возле неё топтались стрельцы из еремеевской сотни. Я действительно не ошибся.
- День добрый, парни.
- Здоров и ты будь, участковый. Фома Силыч нас сюда послал, сказывал, подсобить тебе надобно.
- Я хочу задать несколько вопросов хозяину корчмы, но у нас с Фомой Силычем возникли подозрения, что этот тип откажется со мной разговаривать. Вы мне нужны для большей убедительности. Излишне не усердствуйте, но и себя в обиду не давайте. Постараемся обойтись без жертв.
- Слушаемся, батюшка воевода!
Я привязал коня к столбику у забора, и мы вошли в ворота. Во дворе было чисто, по обе стороны от крыльца красовались клумбы с тюльпанами. Над входом свешивался тяжёлый фонарь, украшенный изящными коваными лианами. Он был, естественно, погашен, но тонкие металлические плети привлекли моё внимание. Красиво. Это вам не трактир на Кобылинском тракте. Я сделал ребятам знак остаться пока снаружи, открыл дверь и вошёл.
В зале царил прохладный полумрак. Я окинул заведение быстрым взглядом. Несколько столов с белоснежными скатертями, тонкие занавески на окнах, снующие туда-сюда проворные девицы в сарафанах и кокетливых передниках. Да, это не разбойничий притон, а самый настоящий по здешним меркам банкетный зал. Я, кстати, ещё ни разу не бывал в местных заведениях общепита. На стене напротив входа был изображён толстый белый гусь с поварёшкой. На первый взгляд всё чинно и спокойно. Ко мне откуда-то из дальнего угла подплыла полная дама средних лет.
- Здравствуйте, Никита Иванович.
Я не удивился – в городе многие меня знают. Да и кто, кроме меня, будет одеваться в милицейскую форму покроем из иного мира?
- Добрый день. С кем имею честь?
- Марфа Ильинична, я здесь управляющая. Желаете столик?
- Нет. Я по делу.
- Как вам будет угодно, - она повела покатыми плечами.
- Скажите, хозяин здесь?
- Нет. Утром выехал по делам за городскую стену, но куда точно – не сказал. Когда вернётся – тоже. Я могу вам помочь?
- Допустим, - я взглянул на неё несколько подозрительно. Пока всё было спокойно. Возможно, Фома ошибался на их счёт. – Марфа Ильинична, здесь вчера ужинали боярин Бодров и с ним двое мужчин. Вы можете мне рассказать, как у них проходил вечер? Возможно, кто-то из обслуги слышал, о чём они говорили? Боярин пропал, и теперь я занимаюсь его поисками. С ним могло что-то случиться.
- Вы ведёте это дело? – несколько удивлённо переспросила она.
- Да.
- В таком случае вы должны знать, что подобная информация может распространяться лишь с согласия самого человека или членов его семьи. А мы с вами говорим про боярина Бодрова. Никита Иванович, прежде чем идти сюда с такими вопросами, вы должны были озаботиться письменным согласием боярыни Маргариты. Принесите мне бумагу с её подписью – и я и мои люди с радостью расскажем всё, что вас интересует.
В первые несколько секунд я буквально опешил. По правде сказать, я ждал, что она вызовет парочку дуболомов из охраны и меня вытолкают отсюда взашей, после чего я кликну стрельцов и завяжется драка. Именно на такой сценарий меня настраивал Фома. Но чтобы вот так, среди тюлевых занавесок и крахмальных скатертей мне вежливо и с поклонами, без единого грубого слова дадут от ворот поворот… об это я споткнулся.
- Простите, вы понимаете, что препятствуете следствию?
- Никита Иванович, отвечать на то, что вы спрашиваете, неэтично в отношении знатной особы. Я не вправе обсуждать уважаемого боярина с вами без санкции на то его супруги. В чём проблема? Она напишет, что позволяет вам вести подобные допросы от её имени, - и я вам всё расскажу. Если бы пропал государь – вам нужна была бы такая бумага от царицы Лидии. Здесь так принято, Никита Иванович.
Нет, в принципе, некоторая логика в этом была. Но! Во-первых, Маргарита совершенно точно не подпишет такую бумагу на моё имя. Во-вторых, меня вообще об этом не предупреждали! Ну ладно, допустим, я раньше никогда боярские исчезновения и не расследовал. Был, конечно, Мышкин, но о нём я разговаривал только с его женой, да и нашёлся он относительно быстро. Но чёрт возьми, Бодров-то пропал! А я бьюсь, как баран в закрытые ворота. У меня даже не было причин звать стрельцов, грозить каторгой и громить это заведение. Женщина смотрела на меня совершенно безразлично, но и сдаваться отказывалась. Я терял терпение. Фома излагал мне совершенно другой сценарий, и я был к нему более-менее готов. А так я чувствовал себя идиотом.
Ладно, остаётся единственный выход: везти эту Марфу Ильиничну к нам, и пусть бабка её расколет. Так мы и время сэкономим, и нервы себе сохраним. И кстати, я ещё не решил, просить ли ребят обыскать помещение. Здесь может ничего и не быть. В принципе, если Яга поколдует над этой дамой, та сама всё расскажет. Я мысленно кивнул самому себе.
- В таком случае, я должен просить вас поехать вместе со мной.
- Зачем?
- Для короткого допроса. Я понимаю, вы не можете рассказывать о боярине, но о себе-то можете. В частности, меня будет интересовать, как вы сами провели вчерашний вечер, а также чем занимались ваши люди. Мне будет удобнее побеседовать с вами в отделении. Долго я вас не задержу, это займёт не больше часа.
Она пожала плечами.
- Хорошо. Я только раздам указания – и можем ехать.
Женщина собиралась минут десять. Я вышел на крыльцо и извинился перед стрельцами, сказав, что штурм откладывается. Меня не покидало ощущение неправильности происходящего. Может, я вообще зря к ней прицепился? Она может ничего и не знать. Но как я это пойму, если она отказывается говорить?
Откуда-то с заднего двора вывели запряжённую рыжей кобылкой телегу, застеленную пёстрым ковром. Управлял ей паренёк из здешней обслуги. Марфа Ильинична подобрала юбки, забралась в телегу, уселась и лениво махнула рукой.
- Езжайте впереди, Никита Иванович.
Я не стал спорить – в конце концов, я знаю дорогу, никуда они от меня не денутся. Стрельцов я отпустил, поблагодарив за службу, и они отправились отчитываться Еремееву о выполнении задания. Только зря их сюда гоняли… В этот раз Фома явно перестарался. Но откуда-то же взялась у него уверенность, что мирным путём мы ничего не добьёмся. Хотел бы я знать, откуда. Что-то шло неправильно, но я не мог понять, что именно. Трактирщица не выказывала никакого беспокойства, она была со мной предельно вежлива.