Мы пересекли город и приблизились к воротам отделения. Стрельцы пропустили сначала меня, потом телегу Марфы Ильиничны. Я спрыгнул с коня и подал даме руку, помогая ей выбраться. В этот момент на крыльцо вышла Яга. Трактирщица, опершись на мою руку, перевалилась через борт телеги и спустилась на землю. Она стояла практически вплотную ко мне, при желании я мог рассмотреть мелкие морщинки на её лице. Марфа Ильинична встретилась взглядом с нашей бабкой.
Дальше всё происходило настолько быстро, что я толком не успел отреагировать. Я услышал тихий хруст, будто женщина раскусила леденец, а в следующую секунду она начала грузно оседать на землю. Когда я опомнился, бездыханное тело трактирщицы распласталось у моих ног, а бабка, бледная, но странно невозмутимая, спустилась с крыльца.
Я тупо переводил взгляд с женщины на земле на Ягу. Бабка приблизилась к нам, наклонилась и, бесцеремонно раскрыв рот Марфы Ильиничны, принюхалась.
- Синюшная потрава, - резюмировала она. – Принимай труп, Никитушка.
Я едва удержался, чтобы не расстелиться рядом с трактирщицей. Только сейчас я сообразил, что это был за хруст: она раскусила капсулу с ядом. Безотказный, исторически проверенный метод уйти от ответственности, я не раз встречал подобное в книгах. Мне оставалось лишь бессмысленно разинуть рот, а в моём воображении блокнот сам собой раскрылся на развороте со списком воскресших. Там как раз оставалась свободная страница. Время начинать новый список. Раз.
Поскольку у моих ног остывал свежий труп, а сам я не был способен на хоть сколько-нибудь адекватные действия, Яга взяла командование в свои руки.
- Эй, орлы! Берите бабу сию да сувайте в поруб, а нам с участковым надо словом перемолвиться. Пошли, Никитушка, - она матерински взяла меня за руку. Я шёл за ней, тупо переставляя ноги, - за сухонькой старушкой, которая в критической ситуации оказалась гораздо крепче меня, здорового мужчины.
Мы вошли в терем. Яга толкнула меня на лавку и сунула в руки кружку с горячим чаем.
- Пустырничку кинула да валерьянки накапала, глотни, касатик.
Я повиновался. У меня не было сил говорить, спорить или что-то там ещё, я просто делал то, что она скажет. По телу разлилось приятное тепло. Я помотал головой.
- Бабуль… а что это было? – с трудом выдавил я, чувствуя, что даже язык меня не слушается. – Зачем, чёрт возьми?!
- Ох, Никитушка… куда-то мы с тобой влезли, - вздохнула она и присела на краешек лавки. Я не к месту вспомнил старый анекдот из моего мира: «вечно ты куда-нибудь вступишь!». – Что-то такое ты раскопал, что не следовало. Теперь нам уж и не остановиться…
Я ещё раз глотнул из кружки. Состояние общей пришибленности не отпускало, но силы понемногу начали возвращаться.
- А ну-кось, обскажи мне всё, как было.
Я коротко изложил ей события прошедшей пары часов. По мере моего рассказа Яга делалась всё мрачнее.
- Она тебе так ничего и не сказала?
- Нет. И я решил, что отвезу её к вам.
- Вот то-то и оно… она ж едва на меня глянула – так сразу всё и поняла. Ибо ежели разговорю я её, то всё без утайки она мне выложит, а она этого ох как не хотела. Ну и… вона чо, сам видел.
- Видел, - кивнул я. – У неё была капсула с ядом.
- В зуб предусмотрительно вделанная, - уточнила бабка. – То есть знала она что-то такое, что и под пытками рассказывать нельзя было. Потому и осмотрительность проявила похвальную, а токмо нам с того не легче – свежий труп у нас теперь в деле.
- И что нам делать теперь? С трупом, я так понимаю, вы говорить не сможете?
- Ну как сказать… смогу, а токмо для того повинна я душу свою от Господа отвернуть да силам чёрным навеки продать. А на это я, сам понимаешь, даже заради дела милицейского не пойду, на мне и так грехов – как на собаке блох.
- То есть доступ к её памяти нам закрыт, а хозяин корчмы уехал. Ждать, пока вернётся?
- Чую, не вернётся. Заподозрил что-то, потому и сбёг, пока всё не уляжется. Искать его – что ветра в поле. Отправляй стрельцов на обыск корчмы, Никитушка.
Я возражать не стал. В конце концов, это было самое разумное решение. Яга права, куда-то мы всё-таки влезли. И кстати, я начинаю думать, что исчезновение Бодрова как-то связано с серией воскрешений. Слишком уж всё серьёзно, если трактирщица настолько испугалась возможного разговора с Ягой. Я поделился этими мыслями с бабкой, она неопределённо покачала головой.
- Очень может быть. Искать его, душегуба, надобно.
Я не стал терять время и через одного из дежурных стрельцов передал Фоме записку с приказом обыскать и опечатать корчму. Парня, который привёз Марфу Ильиничну, мы отправили обратно, - Яга предварительно над ним пошептала, и он напрочь забыл, что вообще приезжал в отделение. Нам не нужна лишняя паника в городе.
Мы ещё около получаса сидели и пили чай, постепенно приходя в себя. Нет, я и раньше видел трупы, в деле о летучем корабле у нас их был чуть ли не десяток, да и шамаханы в своё время постарались. Просто раньше в этом следствии фигурировали только воскресшие, а теперь – вот, пожалуйста, баланс восстанавливается. В горницу заглянул стрелец, передал записку от государя, которую доставил гонец. Я поблагодарил, забрал перевязанный бечёвкой свиток и развернул его.
- Хотите послушать, что нам самодержец пишет?
- Читай, Никитушка.
Обычно все речи Гороха фиксировались несколькими дьяками, сейчас же я с некоторым удивлением узнал почерк самого государя.
Вишь какое тут дело, Никита Иваныч, - без предисловия начинал он. – С утра я епископа вызывать не стал, а сам к нему наведался. Принял он меня, благословил даже, ни словом не обмолвился, что до споведи не к нему хожу. А тут я и думаю: спрошу ежели напрямик про подвалы, дык заподозрит чего ни есть старый осёл. Потому издалека я беседу начал, что, дескать, Лидочка моя разлюбезная историей города интересуется зело да знать желает, как в стародавние времена люди от ворога прятались. Рассказал я ей, говорю, про лабиринт под городом, а вот показать бы… А он слушает меня и кивает эдак почтительно, мол, да, государь, подвалы имеются, про то все знают, а токмо входов в них не осталось ужо, всё завалено. Я б и рад, мол, царице-матушке всё показать как есть, но никак туда не пробраться. Так и не добился я от него ни слова, упёрся он и ни в какую: нет входа в подвалы. Коли ж ты, Никита Иваныч, уверен, что таки есть, значит, врёт мне епископ Никон, за то его сослать надобно бы, да свалить его не в моей власти, ибо церковь завсегда выше царей стояла. Самому тебе искать придётся, но токмо меня с собой возьми, ибо мне тоже интересно зело.
Царь, государь и самодержец твой, Горох.
Мы с бабкой переглянулись: что и требовалось доказать. Епископа Никона трясти бесполезно, он свою силу знает. Ну и ладно, не очень-то и хотелось, сам найду. Осталось дождаться Еремеева.
- Никитушка, пока время есть, вредителя-то заборного допросить бы примерно, - напомнила Яга.
- Бабуль, да смысл его допрашивать, нам его обратно бы усыпить как-то. Мне вообще неинтересно с ним разговаривать! Вам Фильки мало? Пусть сидит, так хлопот от него меньше.
- А бабу куда?
- А бабу… - а вот действительно, куда её? Я задумался. Самый безобидный вариант – отвезти обратно и сдать на руки прислуге с объяснением, что скончалась по дороге в отделение от сердечного приступа. Я изложил это Яге, она кивнула. Всё равно мы ничего лучше не придумаем.
Бабка начала собирать обед, было часов двенадцать. Едва мы сели за стол, приехал Еремеев. Он снял шапку и вошёл в горницу.
- Здоровы будьте, хозяева.
- Заходи, Фома Силыч, - улыбнулась Яга. – Я как раз борщ сварила, да с пампушками.
- Благодарствую, матушка. С информацией я.
- Ты поешь сначала. И ты тоже! – бабка сурово сдвинула брови, едва я вознамерился задать вопрос. – А уж опосля продолжим следствие. У нас и так тут… не к столу будь сказано.
- Чего у вас? – не понял сотник. Я рассказал, он ошарашенно присвистнул. – Ну дела!