Я ошарашенно рассматривал себя в зеркале. Зайцем мне бывать доводилось, но там имело место полное превращение, да к тому же по моей собственной глупости. А тут…
- Бабуль, а это я в самом деле такой, или иллюзия просто?
- Личина, - по-своему переиначила Яга. - Тело твоё и лицо твоё, но на тебя заклятье наложено, скрывает оно тебя, аки кокон. Не тебя люди видят, а мужика сего. Рассмотреть, кто ты есть на самом деле, лишь колдуну специально обученному дадено, а таких, будем надеяться, при соборе нет. Ибо ежели по всем правилам тебя превращать, на то времени куда как больше надобно. Ступай уж так, касатик. А токмо…
- Да?
- На вот, вставь в уши, - она дала мне небольшие восковые шарики. - Он глухой же ж, как полено. А ты ежели на какой громкий звук подскочишь — дык прощай следствие.
- Спасибо, бабуль! - обрадовался я. Совсем ведь забыл. Я забрал у неё шарики, положил на стол. - А можете ещё сделать, чтобы я молчал? А то последнее время совсем память ни к чёрту, могу забыть.
- Могу, отчего ж нет. Всё сделаю, как детали обсудим. Вот тебе сумка в дорогу, ужин я тебе какой-никакой собрала.
Ещё недавно я бы недоумённо спросил «а зачем?», но после вчерашних приключений на несуществующей дороге — не стал. Я действительно был ей благодарен — бабка могла предусмотреть всё.
- И оденься потеплее, под землю ведь лезешь. А ну как застудишься?
- А во что? - как-то даже растерялся я. - Не в милицейской же форме пойду.
- Дык известно во что, я с этого типа одёжу-то поснимала, исподнее токмо оставила. Но уж рубаха да штаны — вот они. Кожух на плечи дам, ты не смотри, что жара майская, под землёй оно иначе всё… Ох, касатик, а не на верную ли смерть я тебя отправляю?
- Бабуль, успокойтесь, всё будет хорошо, - я было потянулся привычно чмокнуть её в щёку, но вовремя вспомнил, что на мне сейчас чужая рожа, и передумал. Встал с лавки, переоделся, набросил на плечи тёплый кожух. Потом вставил в уши восковые шарики. Помогло отменно — я перестал вообще что-либо слышать. Достану, когда уже спущусь в подземелье. Яга развернула меня к себе и слегка шлёпнула ладонью по губам.
- Ну вот и всё, Никитушка, - эту фразу я уловил уже как-то инстинктивно, скорее, просто прочитал по губам. Улыбнулся. Яга перекрестила меня на прощание, я поднёс руку к воображаемой фуражке и вышел в сени. Ну что, участковый, под землю второй раз за сутки?
Я не знаю, что она сделала с моим голосом, но, когда я попытался что-то сказать сам себе, изо рта не вырвалось ни звука. Отлично, значит, я не буду вызывать подозрений. Ничего не слышу я совершенно естественно, говорить не могу. Можно до темноты спокойно прогуляться по территории собора.
Я даже не стал махать на прощание стрельцам у ворот — пусть думают, что это дворник уходит. Они проводили меня безразличными взглядами. Похоже, маскировка работала. Я бодро зашагал в сторону Никольского собора.
До меня действительно никому не было дела. По пути мне попались знакомые стрельцы, они на меня совершенно не реагировали. Горожане тоже не проявляли интереса. Что ж, будем надеяться на успех предприятия.
Когда я дошёл до собора, было ещё светло. Меня тут же перехватил кто-то из здешней обслуги — стукнул по плечу и недовольно замахал руками, указывая куда-то в сторону. Видимо, спрашивал, где меня носит. Я заметил у забора метлу, указал на неё и изобразил, что подметаю. Мужик одобрительно кивнул и оставил меня в покое.
Я взял метлу и, изображая бурную деятельность, начал неторопливо осматриваться на территории. Предыдущий раз я был здесь, когда допрашивал отца Бориса. Я поймал себя на том, что не помню, когда конкретно это было. Дней пять назад вроде, а такое чувство, что месяц прошёл. Чем дольше я находился на территории собора, тем больше убеждался, что мы с бабкой выбрали отличный образ. На меня по-прежнему никто не обращал внимания. Ну или мне так несказанно везло…
Сновали монахи и служки, чинно проходили посетители. Никольский собор был местом не для бедных, бояр за два часа я перевидал чуть ли не полдумы. Начинало смеркаться. Купола собора ослепительно сияли в последних солнечных лучах. Чем их так натирают, интересно… Я, кстати, ни разу не видел, чтобы с ними днём что-то делали, но выглядят они так, что этот блеск за версту сшибает. Очевидно, чистят ночью, с епископа станется.
Я как раз подметал у центрального входа в собор, когда на территорию въехала позолоченная карета и остановилась прямо у ступенек. Тонконогие породистые кони нервно фыркали и прядали ушами. Из собора выплыл сам епископ Никон и направился к карете. Я подвинулся и постарался мести двор как можно незаметнее. Дверца кареты распахнулась, ступеньки коснулась изящная нога в узком сапожке. И буквально через несколько секунд я получил возможность лицезреть Маргариту Бодрову собственной персоной.
Епископ подал ей руку, помогая спуститься. Боярыня благосклонно оперлась на его руку и ступила на землю. Она была в длинном платье с открытыми плечами, которые чисто символически прикрывал шёлковый шарф. В руке женщина держала сложенный веер из перьев. Я старался уловить их беседу по движениям губ.
- Безмерно рад вас видеть, мадам.
- Я вас тоже.
Сейчас на её лице не было того брезгливого выражения, которое довелось наблюдать мне. Ну так конечно, участковый милиционер боярыне не ровня. Епископ Никон приложился губами к её руке и раздражённо покосился в мою сторону.
- Прошу проследовать в мой кабинет, - он простёр пухлую руку куда-то в сторону бокового входа в собор, Маргарита кивнула.
Они так и ушли вместе. Вот что забавно, кстати: ведь до появления царицы Лидии Маргарита была по сути первой женщиной государства и вести себя привыкла соответствующе. Интересно, как она отреагировала на женитьбу Гороха? Почему-то мне подумалось, что с Лидией боярыня если и общается при необходимости, то не приветливее, чем со мной. Я даже невольно посочувствовал нашей царице. Хотя, с другой стороны, Лидочка себя в обиду тоже не даст.
Интересно, кстати, с чего вдруг Маргариту принесло в собор? Ну то есть нет, я не удивлён, что она знакома с епископом, его вся здешняя аристократия знает. К тому же он наверняка крестил Лариску. Но всё равно странно как-то… Одна, без мужа (который, кстати, пропал) она на ночь глядя едет к епископу и уединяется с ним в кабинете, чтобы скрыться от лишних ушей. Не глаз, заметьте, - я не думаю, что Маргарита изменяет мужу с епископом Никоном, это уж совсем глупость была бы. Но вот что такое они за закрытыми дверями собираются обсуждать…
Я не мог последовать за ними, потому что моментально привлёк бы внимание. Но сам факт того, что у Маргариты какие-то дела с епископом, - это, пожалуй, стоит отметить. Я изобразил самое дурацкое выражение лица, на которое был способен, и продолжил подметать, незаметно подбираясь к той двери, которую мне, основываясь на Васькином отчёте, описала бабка.
Дверь я действительно нашёл легко. Она была спрятана между выступами в стене собора так, что шмыгнуть туда, скрывшись от людских глаз, не составило бы труда. Из-под двери явственно веяло земляным холодом. Понятно, почему её кошки не любят… Я скосил глаза: на двери висел здоровенный амбарный замок.
Ну это, положим, не проблема. Сразу после первого своего дела здесь я отправился к кузнецу с чертежом отмычек, которые были у нас в отделении в период моей службы в Москве. Через неделю я получил точную их копию за умеренную плату. Подозревая наличие замка, я предусмотрительно взял эту связку отмычек с собой. Я должен был лишь дождаться темноты: почему-то фонари здесь не включают заранее — ждут, когда окончательно стемнеет. На всё у меня будет минут десять, пока освещение зажгут по периметру, и я искренне надеялся, что этого мне хватит.
Безмятежно размахивая метлой, я ждал ещё примерно полчаса. В этом углу двора было совершенно пустынно — наверно, именно потому, что здесь находится дверь в подвал. Никаких других сооружений поблизости не строили, сюда никому не было нужно. В скором времени появилась боярыня — села в карету и укатила. Затем уехал и епископ. Было совсем темно. Я заметил, что в сторону забора направляются два паренька с лампой. Идут зажигать фонари. Пора!