Я разделся в предбаннике и шагнул в парную. Митька умел топить баню как никто. И ну их всех к лешему, участковый отдыхать изволит!
Попарились мы от души. Наш младший сотрудник хлестал меня веником так, что листья летели. И мне действительно становилось легче. Во всяком случае, появлялись силы для продолжения следствия. Яга, как и обещала, принесла нам чистую одежду. Иногда после парной мы ещё и чай пили в предбаннике, но не в этот раз — а смысл, если всё равно ужинать?
Когда мы с Митькой выплыли из бани, уже почти стемнело. На небе зажглись первые звёзды. Я поднял голову, любуясь вечерним небом. Хорошо!
В тереме бабка выдала нашему младшему сотруднику ужин и отправила в сени, меня же позвала к столу. Есть не мне слишком хотелось, но от Яги голодным никто не уходил. Война войной, а обед по расписанию. Лишь перейдя к чаю, мы продолжили обсуждение.
- Бабуль, я хочу попросить Еремеева установить слежку за Маргаритой Бодровой. Она явно что-то знает, но делиться с нами не спешит.
- Идея неплохая, - важно согласилась Яга. – Баба сия – хитрая да вздорная, просто с нею не будет. А токмо как ты следить за ней хочешь, тайно али так, чтобы занервничала она?
Я задумался. По моему опыту, нарочито явная слежка нервирует подозреваемых, вынуждает совершать необдуманные поступки. Так было с Алексом Борром, хитрым и крайне опасным типом. Уж если даже его мы смогли таким образом вывести из равновесия, то можно предположить, что сработает и с боярыней.
Бабка, подумав, согласилась. Я высунулся в окно, подозвал ближайшего стрельца и попросил вызвать Еремеева. Парень кивнул и немедленно отправился исполнять поручение. Мы вернулись к чаепитию. Примерно через четверть часа на пороге нарисовался стрелецкий сотник.
- Здоровы будьте, хозяева! Вызывал, Никита Иваныч?
- Вызывал, проходи, - я встал, чтобы пожать ему руку. Фома был одним из немногих людей, которых я всегда рад видеть. Бабка поставила на стол ещё одну чашку и налила в неё чай из самовара.
- Спасибо, матушка, - кивнул Фома и сел на лавку. – Не спится вам на ночь глядя? Али новости какие?
- Всего понемногу, - подтвердил я, а в голове немедленно всплыла цитата из мультфильма про Винни-Пуха. «Новости, сова, грустные и ужасные: у ослика Иа хвост пропал». Вот только у нас не пропал, а нашёлся, и не хвост, а кольцо. Бабка придвинула Еремееву блюдо с ватрушками.
- Угощайся, Фома Силыч. Сейчас тебе участковый страшные байки рассказывать почнёт.
Сотник вопросительно взглянул на меня, я уныло кивнул и в который раз принялся пересказывать историю о своих похождениях в лабиринте. Фома по ходу истории поражённо качал головой.
- Геройский ты человек, Никита Иваныч! Один на один с зачарованным лабиринтом идти!
- Как будто у меня был выбор. Ну нет, был, конечно… прямо там ложиться помирать. Честно говоря, если бы не собака, я бы там и остался. Там такая тоска, вы не поверите. Всю душу высасывает.
- Да почему ж не поверим, - печально улыбнулась бабка. – Там место такое… вроде на благое дело построенное, а всё одно странное. Уж сколько лет над этими подвалами тайны витают… Епископа Никона трясти надобно. Его да боярыню, но токмо оба они с тобой и говорить не станут, пешком через лес пошлют.
- Ладно, план действий потом обсудим. Фома, дальше слушай.
Я пересказал события сегодняшнего дня – боярское собрание и последующий разговор с царём.
- Понимаете, он не говорит, зачем ходил в тот день к отцу Кондрату. Судя по датам, это что-то, связанное с Ульяной. Но я, хоть убей, не могу представить, зачем накануне даты её смерти просить снять защитные барьеры.
- Чтобы пропустить кого-то? – предположил Фома.
У меня чуть чай носом не пошёл. Я поперхнулся и закашлялся. Очевидно ведь! То-то мне всё время кажется, что я что-то упускаю.
- Пропустить нашего подозреваемого! Государь с ним знаком!
- Очень может быть, - согласились Фома и бабка. Мы на пару минут прекратили обсуждение и помолчали, чинно прихлёбывая чай. Наконец я решил продолжить:
- Ещё бы выяснить, сам он это придумал или подсказал кто. Но просить пропустить в город колдуна – он в своём уме вообще?
- Ну, значит, зачем-то нужно было, - развела руками бабка. – А зачем государю мог понадобиться иноземный колдун?
- Чтобы как-то…
- … вернуть Ульяну, - закончил мою мысль Еремеев. Мы ещё помолчали. В наших обсуждениях всегда рождалась истина.
- А зачем? – решил внести окончательную ясность я. – У него есть Лидия, и они ждут наследника.
- Ты не понимаешь, Никитушка, - вздохнула Яга. – Так не любят, как он её любил. Ежели встанет Ульяна – то всё, конец. Про австриячку он вмиг забудет. Это за пределами любого понимания. Государь наш все эти годы токмо ради неё жил. Как не стало её – так и лишился он половины души. Я не знаю, кто ему эту мысль подбросил, что можно Ульяну возвернуть, а токмо правы вы, ребятушки. Отца Кондрата он просил, дабы кто-то в город прошёл. Кто-то, кто может её к жизни вернуть.
- Бабуль, мы опять ходим по кругу. Надо определиться: или она мёртвых поднимает, или какой-то неизвестный мужик.
- Того пока не ведаем, - согласилась бабка. – Но чует моё сердце, так всё и было. А значит, в скором времени она себя проявит. Вот токмо, Никитушка, надо бы тебе ещё раз с государем поговорить. Скажи ему, что мы сами, разумом коллективным до того дошли, что он нам говорить отказывался. Что одного токмо просишь – имя человека, который должен был войти в город. Там уж нам проще будет, авось я чего слыхала… попробуй, сокол ясный.
- Попробую завтра, бабуль. Фома, в связи с этим у меня к тебе просьба. Отправь пару своих ребят последить за женой Бодрова. Причём следить они должны так, чтобы она это видела. Пусть понервничает. Если то, что про неё говорят, - правда, это будет несложно. Она импульсивна и вспыльчива, взбесится в момент. В случае чего пусть ссылаются на меня, мол, приказ участкового. Если она захочет со мной поговорить – милости прошу. Я должен знать, как именно её муж причастен к этому делу.
- А он причастен, думаешь? – засомневался Фома.
- Интуиция, - я развёл руками.
- Чутьё следственное, - на свой лад переиначила бабка.
- А, ну ежели так, то конечно, - кивнул сотник. Для него это было достаточным аргументом. – Всё исполню, как велено, ребят своих за боярыней бдить приставлю. Авось и прав ты, выведет она нас на мужа своего, лиса хитрая.
- На то и расчёт. Уж слишком она спокойная. Помнишь ведь, когда Мышкина брали – что там творилось. А эта даже бровью не ведёт. По идее, тоже ведь должна по потолку носиться.
- Должна, - подтвердила Яга. – Ежели б она не знала, куда супружник ейный подевался, - она бы нам тут такое устроила… дым бы коромыслом стоял. Но токмо не от любви великой и не от тоски по мужу.
- А почему?
- А потому, Никитушка, что наследство огромное на кону. И ежели помрёт боярин, то имущество делить она будет с сынами евойными. И ужо они от своего не отступятся, ибо когда Бодров жену третью в дом привёл да над ними поставил, дык она им поперёк горла сделалась. Да и Маргарита не овечка невинная, она в наследство мужнино когтями да зубами вцепится. Тут такое начнётся, что я и представить боюсь. Баба без мужика, Никитушка, - пустое место. Меланья Мышкина ведь этого боялась – что отберёт всё родня досужая, а её голую и босую на улицу выставит. Вот и с Маргаритой так будет… эти ослы толстопузые её на место поставить попытаются. Ох, касатик, да до боярских ли нам разборок…
Время было уже позднее, поэтому я решил больше не задерживать Еремеева. Он поблагодарил за угощение, попрощался и ушёл. Мы с Ягой остались одни.
- Пора и нам на боковую, - зевнул я.
- Пора, Никитушка, - кивнула бабка. – Ибо завтра новый день нам предстоит, и что он нам готовит – одному Господу ведомо. Иди уж, я со стола приберу.