Боярин дал на в провожатые шустрого паренька из дворни. Тот лихо вскочил на коня, пришпорил его босыми пятками и рванул за ворота. Мы с Митькой поехали следом. Ещё в пути я набросал в блокноте записку для Афанасьева — на тот случай, если его не окажется дома. Мы проехали Колокольную площадь, и ещё через пару кварталов парнишка остановился перед ветхим одноэтажным строением. Не сарай, конечно, но Кашкина я в целом понимаю.
- Спасибо, - поблагодарил я. Наш провожатый кивнул и умчался, мы с Митькой остались. Я выбрался из телеги и постучал в калитку. Потом сунул нос в щель между досками забора. Из дома не доносилось ни единого шороха, во дворе было пусто. Наконец надо мной сжалилась какая-то бабка, выглянувшая из соседней калитку.
- Нету его, не возвертался с утречка. А тебе чего надоть-то, воевода?
- По делу, - коротко ответил я.
- Ну дык ты не дома его — по кабакам ищи, где в кости играют, тут-то чо? Сюды он токмо ночевать приходит.
Вот ведь слава у человека, хмыкнул я. Решив больше не терять время, я сунул записку в щель между досками в калитке и снова запрыгнул в телегу.
- Митька, давай на площадь.
- Зачем? – решил некстати проявить любопытство наш умник.
- Надо, - буркнул я. Он насупился.
- Не доверяете, значит…
- Митька! Ну не до тебя, честное слово.
Он тронул коня с места, и мы двинулись в сторону Колокольной площади. Там всегда дежурил один из патрулей Еремеева. Когда мы въехали на площадь, я выбрался из телеги и подошёл к откровенно скучавшим стрельцам.
- Ребята, найдите мне Фому Силыча и передайте поручение.
- О, это мы завсегда. Сказать ему, чтоб к тебе в отделение ехал?
- Нет. Мне нужно найти боярина Гаврилу Афанасьева.
- Невже пропал? – изумились стрельцы. – Дык его по кабакам искать надобно!
Тоже экспертов не хватало на мою голову…
- Вот по ним и ищите. До вечера боярин должен быть в отделении.
- А на кой он тебе, Никита Иваныч? – любопытным еремеевцам явно было скучно.
- По ходу следствия, - я не стал вдаваться в подробности. Махнул им рукой на прощание, и мы с Митькой отбыли в сторону отделения.
***
Бабка нас ждала. Митьку отправила колоть дрова на заднем дворе, меня поманила в терем.
- Никитушка… я тут снова карты раскинула, покуль не было тебя. Дык дело наше к концу близится, чернота непроглядная вот уже на пороге.
- Бабуль, не нагнетайте заранее, ладно? – вздохнул я. – Мы с вами уже столько всего пережили, что и вспоминать порой не хочется. Один Кощей в Лукошкине чего стоит…
- Это верно, сокол ясный, - не стала спорить бабка. – Да токмо дело у нас непростое, не с врагом ведь воюем… со своими же, с лукошкинцами. Чует моё сердце беду неминучую.
- Бабуля! – взмолился я. – Давайте по ходу разбираться! Сейчас меня, например, больше волнует, зачем кому-то было подменять стрельца. У нас половина дела крутится вокруг Бодровых, но мы их даже допросить толком не можем.
Яга пожала плечами.
- Значит, кому-то надобно было, чтоб Игнашку Гришина мёртвым считали.
- Да кому это надо-то вообще? Я спрашивал у Фомы: обычный парень, ничего особенного, служит в сотне не со вчерашнего дня. Я никак в толк не возьму, кому он нужен.
- Давай-кось чайку, Никитушка, а там и мысли светлые в голову придут. Кучера Маргаритиного Фома вызвал, о том отчитался вот незадолго до твоего возвращения. Так что боле мы ни на что повлиять не могём.
- Я её отца на допрос вызвал.
- Зачем?
- Сам не знаю, - вздохнул я. – Может, и зря, может, просто время теряем. У меня куча неясных подозрений, которые я никак не могу доказать. Вот и тычусь, как слепой котёнок.
Бабка полезла в печь за пирожками, я поставил на стол самовар. Как бы странно это ни звучало, но делать мне опять было нечего. Ждём. И вот всё дело такое: то катастрофа, то ожидание катастрофы. Я понятия не имел, чем это всё может закончиться.
Близился вечер. Я надеялся, что боярыня Бодрова не станет своего кучера задерживать до ночи. Ну и, естественно, что ей никуда не припрёт ехать, мы с бабкой рассчитывали как раз на то, что застанем её дома. Я должен был её допросить. Если без колдовства никак — что ж, пусть бабка колдует. Мне надоело терять время. Со мной в этом деле нормально не разговаривает даже царь.
И снова-таки, почему я так сосредоточился именно на ней? Потому что она приезжала к епископу Никону в тот день, когда я собирался лезть в подвал? Чушь, у них могут быть темы для обсуждения, не связанные с ожившими покойниками. Хотя бы венчание той же Лариски… И вот кстати. В моей памяти невольно всплыл тот день, когда Горох узнал о смерти Ксюши Сухаревой. Бодров тогда сказал что-то вроде:
- И ладно бы знатного роду была, как моя Лариса…
За что, собственно, и вылетел из государевых покоев пинком под зад. Это я запомнил. В самом деле, как так получилось, что Горох женился не на самой видной невесте столицы, а австриячке Лидии Адольфине? Нет, царица у нас очень милая, мы её любим, но давайте посмотрим на эту ситуацию с точки зрения царских чиновников. Приданое у Лидии было довольно скромное. Родина её далеко, относительно военного альянса с соседями этот брак не перспективнее, чем если бы Горох женился на Мумумбе. Короче, если так рассуждать, наш государь женился исключительно по любви. Как минимум по сильной привязанности. И вот теперь они ждут наследника.
К чему это приведёт? К укреплению царской династии на троне и ослаблению влияния боярской думы. К тому же Лидия — девица своенравная, воспитанная на европейский манер, а значит, беспрекословного послушания от неё можно не ждать. При таком раскладе она всей думе поперёк горла, примерно как я сам. Так… Эта мысль показалась мне многообещающей. Но как же всё-таки Горох сумел отвертеться от брака с бодровской наследницей?
Я вспомнил бал у государя, который давали накануне отъезда невест. Мы закрыли очередное громкое дело, чему безмерно радовались. До Рождества оставалось дня три. Девицы присутствовали в полном составе, всего их было человек двадцать. Тогда-то я, собственно, впервые вблизи увидел Лариску. И, если бы был посмелее, пригласил бы на танец. Ну и, разумеется, если бы её не сторожили. Никто не отпустит дочь самого Бодрова танцевать с участковым.
Так вот, собственно, о чём я. Никогда не забуду кислую рожу боярина, когда Горох вошёл в зал под руку с Лидией. Она действительно им всем поперёк горла. С точки зрения политической толку от неё не было никакого. Почему мне начало казаться, что именно отсюда растут ноги всего этого дела? Не знаю. Ладно, разберёмся.
Мы пили чай и ели пирожки с брусникой. Я с удовольствием бы подумал о чём-то отвлечённом, но не получалось. Я должен закончить это дело.
- Никитушка… - бабкин голос вывел меня из размышлений. – Чем уж и помочь тебе — не знаю.
- Вы мне одним своим присутствием помогаете, - улыбнулся я. – Даже Горох с нами не разговаривает. Ну то есть нет, разговаривает, конечно, но всю правду не говорит. Ерунда какая-то…
- Ох, сокол ясный. Предложение к тебе имею, да токмо боюсь, откажешься.
- Излагайте, - заинтересовался я.
- Прежде чем за Маргариту браться, надо бы мне самой с государем нашим потолковать. Авось и выдаст что следствию полезное.
И бабка смущённо зарделась, как если бы сказала что-то неприличное. Я присвистнул.
- Бабуля! Это моё, что ли, дурное влияние так на вас отражается? Признайтесь, вам бы ещё год назад это в голову не пришло — над государем колдовать.
- Не пришло бы, - подтвердила она. – А токмо дела милиции — они превыше всего повинны быть, ибо мы на страже правопорядка!