Понемногу вечерело. Над городом полыхал закат, было тепло и уютно, три яблони вокруг беседки шелестели ветвями со свежей, едва проклюнувшейся листвой. В который раз я понял, как сильно люблю этот мир – с его природой, людьми, со всем, что за эти полтора года стало мне невыразимо дорого. И вовсе не в далёком будущем, в коммерческой Москве двадцатого века, а здесь, в полусказочном городе времён царя Гороха, я по-настоящему был на своём месте. Я снял фуражку, расстегнул китель и откинулся на спинку лавки.
- Ну что, милиция, чем порадовать сегодня изволите? – поинтересовался Горох, наливая нам по стакану клюквенного морса из кувшина. – А то у нас тут с утра скука смертная, вроде и хлопотно, а всё ж как-то бесполезно. Бодров-то, слыхал, чай, Ларису свою замуж выдаёт, за благословением приходили.
- Не слыхал, - покачал головой я, - да и откуда? Что-то я не думаю, что Бодров милицию на свадьбу пригласит.
Это верно. Боярин Бодров возглавлял консервативное и агрессивно настроенное к любым переменам крыло боярской думы. Действия этой фракции нередко противоречили здравому смыслу, а то и вовсе напоминали скрытые диверсии, что не раз приводило к нашим с ними конфликтам. Будем честными: я Бодрова терпеть не мог, и это было взаимно. Он больше всех противился созданию при государевом дворе обособленного сыскного подразделения, да и до сих пор не переставал повторять, что милиция – от лукавого, расформировать нас надо и отправить на дальние заставы. Редкой ограниченности ума человек.
Проблема состояла в том, что по знатности рода Бодровы стояли едва ли не первыми после царской династии. К тому же ныне здравствующий боярин – уж не знаю, как он это делал – пользовался безоговорочной поддержкой половины думы, они ему в рот смотрели. Я однажды спросил у Гороха, можно ли хоть как-то ограничить их полномочия, но тот только развёл руками: на боярах вся власть государственная держится. Ни сослать, ни как-то иначе убрать Бодрова было невозможно – сила за ним огромная. Приходилось мириться. Надеюсь, милиция в нашем лице хоть немного помогает нести прогресс в закостенелые умы боярского собрания. Горох-то сам по себе мужик неглупый и для блага страны на многое готовый, а только не один он правит, вынужден на них оглядываться. А бояре у нас – сами знаете.
Нет, есть и нормальные, некоторые даже относятся ко мне с симпатией. Кашкин, например. Таких мало, но спасибо и на этом.
Дочери Бодрова, Ларисе, было лет восемнадцать. Не знаю, кстати, каким образом Гороху удалось избежать женитьбы именно на ней – предпосылки на то были. Но, будем считать, повезло. В сказках знатные боярские дочери почему-то обычно наделены уродливыми лицами и необъятны в обхвате, видимо, для контраста – чтобы слушатель больше впечатлился. Ларису Бодрову я несколько раз видел, она была вполне миловидной, ничего отталкивающего, но… с таким-то батюшкой – всё равно удовольствие сомнительное.
- Да уж, тебя там видеть не захотят, - расхохотался Горох. – Ты моим боярам поперёк горла, ровно кость рыбья, застрял. Ни за что, кстати, не поверишь, за кого он её выдаёт.
У меня, честно говоря, и вариантов не было. Мало ли… бояре – особая каста, браки у них исключительно между своими, я в это общество не вхож, да и слава Богу. Слабо представляю себя на свадьбе бодровской наследницы, сидящим в окружении толстопузых бородатых думцев в медвежьих шапках. Да они меня вместо первого блюда съедят!
- За Казимир Венславский, - подала голос царица Лидия. Я недоумённо приподнял бровь.
- А кто это?
- Златку из Крякова помнишь?
- Так точно, - ещё бы я не помнил. Гордая полячка пала первой жертвой отравленных яблок в нашем недавнем деле об отстреле невест. Чисто внешне она, кстати, мне больше остальных нравилась. Но Горох говорит, характер у них, у поляков, в целом не очень, зато национального самосознания – выше крыши, намучился бы он с ней.
- Ну вот это её родич дальний, короля ихнего в Крякове ставленник.
- Да ладно? – не поверил я, бабка тоже удивилась. – Бодров отдаёт дочь в Польшу?
- А то! – кивнул Горох. – Уж как он это провернул за моей спиной – его дело, спрашивать с него не буду. А только там решено уже всё, примет Лариска веру римскую, да в Кряков и поедет. Благословил я её ныне на дорогу дальнюю. Бодров сияет, аки червонец – как же, дочь за польского шляхтича сватает. Подумать бы ему, что они там в своём Крякове бедные, как церковные мыши, - да где уж!
- А зачем ему это вообще? Просто ради экзотики, видеть зятем иностранца?
- Да как тебе сказать, участковый… пока сам не пойму, но догадки определённые имею. Вишь, в чём тут дело: Бодровы – они завсегда при деньгах да власти были, а тока вечно им мало. Испокон веку хотят они выше головы прыгнуть. Причём, заметь, не царя, то бишь меня, свергнуть да казнить, а после моё место занять, - не, он хочет думу окончательно под себя подмять да указывать им, аки псам цепным. А власть царская, как ты знаешь, на боярском доверии зиждется.
- То есть править, не царствуя? Марионеточной думой и послушным государем? Нехило, - присвистнул я. Меня это, кстати, не удивило: Бодров-старший в некоторых вопросах туп, как валенок, но руководить толпой умеет. Неприятный тип.
- Казимир этот, зять его будущий, в Польшу только год как вернулся. Во Франции он воспитан, по-польски-то еле кажет, всё по-франкски да по-италийски. Но поставил его король ихний над Кряковом во главе, тот и примчался. Как Бодров его с Лариской свёл – про то не ведаю, хотя и надо бы, упустил я. Грешен, ибо царю положено зорко за подданными бдить. А Казимира, вишь ты, король франкский поддерживает, вроде как даже легион ему выделил в подмогу.
- Так это… - я аж поперхнулся. – Он этот легион сюда не направит ли?
- Очень может быть, - философское спокойствие Гороха просто поражало.
- Так запретите этот брак!
- Не могу. Бояре такой хай подымут – хоть святых выноси! Да и кого нам бояться предлагаешь, ляхов да французов? Их ещё на границе казаки потреплют, а если кто до нас после и доползёт – так тут уже и зима… а зима наша – сам знаешь, вся цивилизованная Европа носы поотморозит. Даже войско поднимать не придётся.
- Ну если с такой стороны смотреть… - я задумчиво покачал головой. Что-то слишком сложное Бодров затеял. Где вообще гарантия, что объединённая польско-французская армия двинется в нашу сторону? Нет гарантии. Да и он, конечно, дурак, но уж не до такой ведь степени, должен понимать, что заговор с иноземцами против государя ему малой кровью не обойдётся. К тому же войско наше – подготовленное, отлично вооружённое, ребята этих поляков до самого Крякова пинками погонят. Я, наверно, слишком близко принимаю к сердцу несуществующие проблемы.
- Венчать их здесь будут, на бодровском подворье, для того сюда целая делегация приедет. Ксёндз ихний со служками, ну и кто там ещё полагается. А уж опосля и поедет Лариска с мужем над ляхами царствовать.
- Вот уж новость так новость, - протянул я. На стол меж тем поставили четыре кружки тёмного пива.
- А вот зачем я тебя, Никита Иваныч, и тебя, бабушка, звал. Отведайте зелье сие, да за здоровье наше с вами. Лидочке моей разлюбезной, - государь приобнял супругу за талию, - вчера с родины гостинец пришёл. Пиво, стало быть, уж очень знатно австрияки варят. Сам не пробовал, вас дождался. Ты ж не на службе, участковый, а так, по дружбе зашёл.
- Спасибо, Ваше Величество, мы с радостью. После рабочего дня да в приятной компании – милое дело, - я придвинул кружку бабке и взял свою. – За здоровье всех присутствующих!
- За здорофье! – старательно повторила Лидия. Мы чокнулись и приступили к дегустации. Австрийское пиво оказалось пряным и крепким, и я мысленно порадовался, что успел поесть. Как известно, на сытый желудок меньше пьянеешь, да и наутро последствий не будет.