Девушка заглянула в мое ведро и ойкнула:
— Тортя! Ой, спасибо, что вы ее нашли!
Совсем, как я, натянула джемпер на руки, и выловила дракошку. Нитки задымились.
— С ведром возьмите!
— Спасибо. Нет!
Я оказался на площадке. Двери хлопнули. Идти никуда не хотелось. Я прислонился к старым кованым перилам, задумавшись, стоит ли закурить. За дверью, где жила хозяйка Тортилы, послышались всхлипы и громкое:
— Ну почему мне не везет? Почему? Почему?!.. Тортя! Ну разве он… этот на принца похож?! Ботаник в очках, и голос гугнивый…
Девушка зарыдала. Мне бы уйти, а я присел, как дурак, на свое ведро перед дверью, приложив ухо к замочной скважине.
Тортила не отвечала — драконы только в сказках разговаривают.
— Маленькая ты моя дурочка!.. Была бы большая — Мишка бы от меня не отворачивался! Не тупился в экран. И все-то ты перепутала. Семидесятая квартира, под нами! Ну что, трудно было залететь туда, сказать, что меня держит в плену ужасный дракон? Что Мишка должен меня спасти?.. Трудно ему, что ли?.. — девушка всхлипнула и громко высморкалась. — Тортя, милая, ну извини… Мне семнадцать уже, а я, как дура, в сказки верю!
Мишку из семидесятой я знал. Мы были ровесниками, ходили в одну школу, потом в технарь; правда, не дружили, так, приятельствовали. Кто я и кто он? Хотя… Я время от времени прятался у него от рассерженных родителей. А еще он иногда для меня в Сети игры скачивал. У него был скоростной Интернет, и такое «железо» — закачаешься. Мне всю жизнь не заработать на такое «железо»[21]. У меня только вирусы подцеплять получается.
А внешне Михал — ну так себе… обыкновенный. Чуть выше меня и тощий. Спереди на голове — короткий ежик, сзади черные волосы спускаются на воротник. Крашеные даже. И очки у него тоже есть. Только не кретинские, как у меня — изящные, в тоненькой золотой оправе. И, пожалуй, Мишка ни разу не умудрился на них сесть.
Чтобы не передумать, я нахально съехал по перилам и забарабанил в Мишкины двери. Открыла его бабушка, закудахтала, поправляя на древних бигудях капроновую косынку; телом в пестром халате перегораживая вход:
— Ты зачем?! Ты куда?!.. Миша спит! Миша занят!!
Как же, занят он! Из дальней комнаты несся рок, перемежаемый выстрелами: похоже, Мишка «гамался» во что-то боевое и бурное. «Counter Strike» какой-нибудь.
Я с неожиданной легкостью отодвинул старушку, не разуваясь, прошагал на шум. Окликнул приятеля и, глядя в дымчатые стекла элегантных очков, пробурчал:
— Я тебя отвлеку на пять минут. Тут надо сразить дракона.
Черный танк с белым горностаем
Я дремлю. Несмотря на ветер, который срывает с берез последние листья. Листья мокро липнут к бокам. Золото на черном — возможно, это красиво. У меня за… спиной церковь. Все еще заброшенная, открытая ветру. Ветер свистит в нагих стропилах над колокольней, в проломах выбитых окон и двери, разметывает ветки тех же длинных и тощих берез с неуместными по осени белыми стволами. Ниже крутой склон холма, прорезанный грязной тропинкой, упирается в кладбищенскую ограду. Там царят необлетевшие тополя и воронье. А еще среди могил люди. Сегодня «Деды» — поминальный осенний день, 2 ноября. Живые ежатся среди стылой сырости и прислоняют ладонями легонькие свечные огоньки. Громко читает поп. Машет кадилом. Свечи — символ воскресения.
Мишка, мой наводчик, в госпитале, с лопнувшими глазами и начерно сгоревшей кожей. Остальных похоронили на этом кладбище. Месяц назад. Внутри я все еще пахну дымом. И соляром тоже — вот странно, я всю жизнь работал от геомагнитного поля. Капли падают с сырых веток, стекают по кералитовой броне. Можно подумать, что я плачу.
— Вон он где!..
Парни прошли насквозь кладбище и перепрыгнули через низкую ограду. У двоих за плечами рюкзаки, третий идет налегке, четвертый несет за спиной одетую в чехол гитару. Это мой новый экипаж. Я делаю вид, что не замечаю: прожектора остаются потушены, люки опущены, и лишь слабо светится красным зрачок лазерного прицела.
— У какой!..
В самом деле, какой? Передняя бронеплита сильно наклонена. Люк механика-водителя расположен в правой передней части крыши корпуса. Башня литая, 120-мм пушка оснащена теплоизоляционным кожухом и эжектором. Над маской пушки смонтирован прожектор видимого/инфракрасного излучения. Экипаж — 4. Вооружение, боекомплект… все это можно прочесть, открыв в DN директорий «тактико-технические характеристики». Не стоит повторяться. А они, люди? Мои сенсоры сравнивают их параметры с записанными в память. Танкисты схожи между собой не так уж сильно, всего лишь как похожи негры на первый взгляд европейца — черная форма делает одинаковыми, но если отрешиться от нее: вот этот низкий, с гитарой — Саня, наводчик. Впрочем, танкисты все по традиции мелкие — чтобы было где развернуться в тесных танковых недрах. У Сани лицо в прыщах и веснушках, белый ежик волос на голове, а мелкие глаза прозрачного колера — того самого, что сейчас у неба. Коля, водитель, коренастый и тоже светлый. Щеки круглые, нос чуть длинноватый, пористый, нижняя губа отвисшая и пухлая. В глазах хитринка. А руки мозолистые и крепкие. Пожалуй, хитрость за них простить можно. Заряжающий, Яр. Этот длинный. Чуть-чуть нескладный. Голова золотится, уши по-детски топырятся, зато широко и гордо развернуты плечи. Марк, командир, изыскан и небрежен, будто царский офицер в представлении киношников и писателей. Соболиные брови все время норовят сойтись к переносице, лоб высокий, кожа смуглая, но по гладкости ее вопреки манерам сразу видно, что Марк еще мальчишка. Заглядываю в базу: так и есть, ему восемнадцать. Он влюблен в девочку по имени Наташа и пишет стихи.