– Что ж, все было прекрасно, но мимолетно… – улыбнулась она в ответ, – счастливого пути!
Только утром до нее дошло, что она даже не знает ни его фамилии, ни адреса, ни номера телефона.
Это и к лучшему, в Петербурге встречаться они не будут, твердо и бесповоротно решила она.
Прошло два дня. Катя провела их в полусне. И следующий день прошел как все другие дни – солнце, море, Павлик.
Незадолго до ужина они с Павликом вышли в город, зашли в магазин игрушек. Павлик захотел игрушечную лошадку – чудесную маленькую лошадку с седлом и настоящими стременами. Катя купила лошадку, и он прижал ее к груди с таким счастливым вздохом, что она даже позавидовала ему.
Потом они подошли к своему отелю.
Перед входом стояло такси, возле него мрачный смуглый водитель разбирался с пассажиркой, неопрятной старухой в жуткой широкополой шляпе и бесформенных штанах. Вид у старухи был какой-то запущенный, как у бедной питерской пенсионерки, но Катя подумала, что бедные пенсионерки не летают на Канары и не останавливаются в пятизвездочных отелях.
Налицо был языковой барьер: старуха переходила с французского языка на немецкий, водитель – с испанского на плохой английский, и они никак не могли договориться.
– Мне нужны мои двадцать евро! – повторял водитель, наверное, десятый раз.
– Да чтоб тебя… – выпалила старуха по-русски, – дубина стоеросовая! Чурбан безразмерный!
– Вам помочь? – спросила ее Катя. – У вас какие-то проблемы?
– Да какие проблемы! – отмахнулась старуха. – Этот чурбан стоеросовый не говорит ни на одном нормальном языке! – Тут она оживилась, повернулась к Кате: – Вы из России, деточка? Объясните этому туземцу, что я сейчас вернусь и принесу ему деньги! Понимаете, деточка, у меня куда-то пропал кошелек. Может быть, вытащили на базаре. А он не отпускает меня…
– Леди, мне нужны мои двадцать евро! – снова повторил водитель.
– Я ему заплачу. – Катя вытащила кошелек, протянула водителю деньги, тот разом успокоился, засиял и уехал.
– Деточка, большое спасибо! – Старуха схватила Катю за руки, потрясла их, отпустила и исчезла в дверях отеля.
– Мама, это была Баба-яга? – спросил Павлик, проводив старуху испуганным взглядом.
– Нет, милый, это была просто пожилая женщина… чья-то бабушка…
– Бабушка? – переспросил Павлик недоверчиво.
Для него «бабушка» была строгой деловой женщиной, моложавой и подтянутой. Впрочем, видел он ее не очень часто.
Катя с Павликом вернулись в свой номер, она переоделась, принарядила Павлика, и они отправились ужинать.
В дверях ресторана они столкнулась с высокой чопорной старухой. Старуха была словно из старого фильма про высшее общество – вечернее платье из тускло-лилового шелка с серебряным шитьем, бриллианты в ушах и на пальцах жемчужное ожерелье. Старуха налетела на нее, попятилась и недовольно проворчала:
– Дубина стоеросовая!
Только тогда до Кати дошло, что это – та самая бедная старуха, которая ругалась с водителем такси. Правда, узнать ее было очень трудно, и теперь никому не пришло бы в голову назвать ее бедной.
Катя подумала, что характер у старухи отвратительный: она уже забыла, что Катя ее только что выручила, и вместо благодарности обозвала стоеросовой дубиной…
Это было обидно, но не напоминать же ей об инциденте перед входом! Еще подумает, что Катя волнуется из-за своих двадцати евро.
Катя пошла к своему столику и тут снова столкнулась с той же старухой: они подошли с двух сторон к одному и тому же столу.
– Это мой стол! – прокаркала старуха по-немецки и снова добавила по-русски: – Вот дубина!
– Да подавитесь вы этим столом! – раздраженно ответила Катя и потянула Павлика за руку в другую сторону.
При звуках русской речи старуха изумленно замерла, затем достала из своей сумочки самый настоящий лорнет, уставилась на Катю и смущенно проговорила:
– Ах, это вы, деточка?! Простите глупую старуху! Я плохо вижу и не узнала вас! Ради бога, простите!
– Ничего страшного, – ответила Катя, еще чувствуя обиду и сердясь в душе на вздорную старуху.
– Садитесь, деточка! – Старуха указала на свой – то есть Катин – стол. – Вы позволите мне к вам присоединиться? Хочу послушать русскую речь, я ее так давно не слышала!
Кате вовсе не улыбалось делить стол с этой сумасшедшей старухой, но она почувствовала неловкость и жалость к ней и села, усадив рядом Павлика. Павлик смотрел на соседку во все глаза.
– Вы говорите, что давно не слышали русскую речь? – проговорила Катя, чтобы поддержать разговор. – Значит, вы не из России?