— Питанием обеспечим.
Через неделю Харом собрал четырёх женщин и трёх мужчин, которых погрузил в сон, чтобы они не пугались и, упаковав свою добычу, отправился на планету Деканат.
Когда женщины и мужчины открыли глаза на планете Деканат, то не очень были удивлены, так как всё было похоже на Землю, а сад, раскинутый вокруг лаборатории, привел их в истинный восторг. Только следы запустения вызвали у Оксаны недоумение.
— Який недбалий господарь, — сказала с укором она, глядя на заросли кактуса Опунция Вульгаруса вокруг лаборатории. Рохо, встречавший их возле репликатора, возможно бы покраснел, так как был Хранителем планеты Деканат, если бы знал, что такое стыд, но в этом вопросе он был стерильно невинен, потому что его создатель, Блуждающий Неф, не посчитал нужным награждать своё творение такой способностью.
Харом превратился в огромнейшего глея, на спине которого могли разместиться все, но своей неожиданной метаморфозой поверг и женщин и мужчин в ступор, так как набожные гуцулы восприняли Харома похлеще дьявола и напрочь отказались на него садиться. После долгих уговоров три пары забрались на Харома, привязав к его шее верёвку, чтобы держаться, а одна гуцулка сказала, что пусть возвращают её домой, а не то ей легче с горы свалиться, чем садиться на «бісову скотину».
— А на мне полетите? — спросил Рохо и женщина, лукаво глянув на него, сообщила:
— На тобі, хлопчику, полечу.
Харом летел впереди, а за ним Рохо, которого оседлала гуцулка. Рохо не выпускал никаких крыльев, чтобы её не пугать и не мог пошевелиться, так как был плотно опутан ногами и руками пассажирки. Так как передвигались они медленно и очень низко, то прилетели уже далеко за обед. Вид озера, окружающие его горы, покрытые тёмными зарослями сосны, и зелёное великолепие острова зачаровало прибывших так, что они почувствовали себя, как в родных Карпатах.
Услышав говорливых инопланетян, Фатенот оторвалась от работы и вышла во двор, поражённая таким количеством посетителей. Гости с ней поздоровались и принялись знакомиться с домом. Не остановившись на этом, тут же взялись наводить кругом чистоту, вынося на улицу и развешивая на солнце подушки и одеяла.
Гуцулка, которая летела на Рохо, забрела в комнату для работы, где на ткацком станке висел ковер и критически на него посмотрела. Увидев в углу сов, она воскликнула:
— Що то тут чучела, всі в пилюці.
— Она что, нас видит? — воскликнула одна из Судеб Времён, но ответа от наперсницы не успела услышать, так как их обоих, взяв за лапы, вынесли во двор и принялись дубасить веткой, отчего во дворе поднялось облако пыли.
— Теклюня, вибивай своїх курчат деінде, — отмахиваясь от пыли, воскликнула Оксана, а Текля взяла сов и пошла к озеру, оттереть их водичкой и просушить на солнце. Судьбы Времён терпели, собираясь разобраться с Харомом и Фатенот попозже, когда непрошеные гости уйдут, но гости вели себя нагло, как дома.
— Остап, — крикнула Текля, — зроби мені сідало для сичів.
Остап, муж Оксаны, нашел корявую ветку и вырезал из неё загогулину, которую вставил в дырку на подоконнике.
— Отуточки сидіть, як голубки, — сказала Текля, усаживая Судьбы Времён на ветки.
— Мне, ничего, нравится, — сказала посвежевшая сова, но одобрения от подруги не услышала, так как второй тоже нравилось, но решила вида не показывать.
Зашедшая Фатенот, всё ещё не веря в своё освобождение, принялась рассказывать Оксане, как ткать, но та её остановила.
— Не вчи вчену, — кинула она, и её пальцы быстро побежали по ниткам, а челнок летал, точно голубь в небе. Судьбы Времён собираясь возмутиться до глубины души над святотатством, но, увидев возникающий под руками Оксаны орнамент, застыли, забыв свои слова.
— Полетели, — шепнул на ухо Фатонот подкравшийся Харом и потянул её к дверям.
Когда наступил вечер и на небо высыпали звёзды, из окон второго этажа неслась разудалая коломыйка[36], выводимая Оксаной, заступившей на смену:
— Мене мамка породила коло сіяночки
Та дала ми файний голос лиш до співаночки.
Вторые голоса, которые принадлежали Судьбам Времён, с диким криком подхватывали второй куплет:
— Ой як собі заспіваю, голосом поведу,
Так до мене хлопці липнуть, як пчоли до меду.
Рохо, которому Харом поручил присмотреть за прибывшими, стоял во дворе и слушал песню, когда откуда-то вынырнула Текля и положила ему руку на плечо: