Следует сказать, что Фатенот изменилась за последнее время, стала решительной и весёлой, чего раньше никогда не наблюдалось, а вторая половинка лица реже омрачалась печалью, сменяясь приятной обворожительной улыбкой. Рохо купался в облаке благожелательности, окружавшем Фатенот, не обращая внимания на гадких сов, недовольно ухающих в углу, и старался предупредить её желания, испытывая при этом странное чувство удовлетворённости и восхищения.
Несмотря на то, что Онти по-прежнему занимала в его глифомах достойное место, наблюдая со стороны, можно было бы сказать, что он влюбился в Фатенот, а что было на самом деле, мог сказать только Рохо.
Харом по пути к Фатенот встретил в небе парочку глеев[35], которых внимательно рассмотрел и запомнил, намереваясь соорудить таких зверей на Глаурии. Подлетая к озеру, на котором расположился остров, с домом Фатенот, он создал огромный букет из роз, а когда приземлился, сразу принял вид красавца, выдранный откуда-то из недр глифом Маргины. Когда он увидел Фатенот в обществе Рохо, то потерял все заготовки, наработанные с Маргиной, и у него напрочь отобрало дар речи, сделав его, к тому же, глухим.
В звенящей тишине он видел Фатенот, приближающуюся к нему, её обворожительную улыбку и руки, потянувшиеся к букету. Харом попытался разжать ладони, но они, скованные, как металлом, цепко держали букет, не давая Фатенот никакого шанса выдрать его у него из рук. На лицо Фатенот набежало лёгкое замешательство, и она что-то сказала, но Харом по-прежнему не слышал и стоял, как столб. Фатенот слегка ударила его по щеке, и он обрёл слух.
— Харом, отдай мой букет, — настаивала Фатенот, смешливыми глазами глядя на него, а он, неожиданно обливаясь потом, сказал: — Не могу.
— Почему? — улыбнулась Фатенот, глядя ему в глаза.
— Руки не разжимаются, — признался Харом, а Фатенот обняла его и поцеловала в губы, прошептав перед этим на ухо: — Дурачок, я ведь тебя люблю.
Внезапный вихрь, поднятый в душе Харома, закружился в его глифомах, вынося ему человеческий мозг, вознося вверх, в небо, и Фатенот, и Рохо, стоящего рядом. Заскрипевшие деревья во дворе дома Фатенот перепугали Судьбы Времён и те одновременно и неодобрительно заухали, схватив с двух сторон ткацкий станок, чуть не свалившийся на пол.
Фатенот смеялась, кружась вместе с Харомом, а Рохо, летящий рядом, с радостью впитывал в себя ощущения Харома и Фатенот, чтобы потом, когда пройдёт эта буря, умчаться к Онти и поделиться с ней.
Фатенот подлетела ближе к Харому, обняла его за шею и припала к его губам, а он взял её на руки и унёсся от дома вдаль, оставив и дом, и опавшего Рохо, и недовольных сов. Под вечер, когда Фатенот и Харом появились в её доме, недовольные совы исходили слюной, но никто на них не обращал внимания. Расставаясь, Харом спросил:
— Подождёшь меня немножко? — на что Фатенот лукаво ответила: — А что я делала всю жизнь.
Харом улетел, а Фатенот, не обращая внимания на Судьбы Времён, зажгла все свечи в доме и всю ночь ткала ковёр, сверкавший таким изобилием сочных красок, что у сов слепило глаза.
В студёное утро на перроне Николаевского вокзала Санкт-Петербурга стояла странная пара: чернявый мужчина с лошадиным лицом и черноволосая женщина некрасивой, но обаятельной наружности. День был морозный, но пара от мороза, видимо, не страдала, так как дама была в белой, с пенистым жабо, кружевной кофточке, заправленной в чёрную, до пят юбку, а мужчина щеголял в красной косоворотке и чёрных брюках, заправленных в черные, гармошкой сапоги.
На голове у дамы красовалась жёлтая соломенная шляпка с красными маками, охваченная голубой широкой лентой и завязанная бантиком, а мужчина подставлял под тающие снежинки непокрытые чёрные прямые волосы, рассыпавшиеся у него на плечах. Ожидающие прибытия поезда из Москвы бросали косые взгляды на неправильно одетую пару, пряча от мороза носы в меховые воротники.
— Куда мы попали, Тёмный? — спросила Маргина, понимая, что в своём наряде кажется белой вороной на вокзале, но для того чтобы изменить облик, следовало куда-нибудь укрыться.
— Если судить по газете, которую читает тот господин, — сказал товарищ Тёмный, разглядывая «Санкт-Петербургские ведомости» в руках господина в круглых очках, — то мы попали на планету Земля в 1907 год и сейчас январь месяц.