— Приду, приду… А все-таки что было вчера? Ты, наверное, уже все забыла! — подзадорил ее Конан, взяв с большого блюда другой персик.
— О, вчера! Эта гордячка недолго будет ломаться! Судья ей такое купил, такое… Я, правда, сама не видела, но слуги говорят, это старинный драгоценный убор. Он лежит в та'ком розовом ларце…
— А ты откуда знаешь, что в ларце? Вот тебе персик, и рассказывай дальше! Твой голос — как песня скворца!
Филота польщенно улыбнулась:
— И судья говорит то же самое: «Ты щебечешь, как птичка!» Ух, как мне не нравится эта Нарзиз!
— Признайся, пока он ее не привел, ты помогала судье коротать ночи? — спросил Конан.
— Ну, ты хочешь знать слишком много… Лучше послушай про ларец. Я сама видела, как он ставил его в потайной шкаф. Представляешь, киммериец, я бы в жизни не подумала, что это тайник! В той комнате, где он по утрам курит кальян и обдумывает сложные тяжбы, простенок украшен выпуклыми листьями из зеленого камня. А у самого крайнего отбит маленький кусочек, я однажды даже оцарапала руку, когда вытирала пыль. И вот этот лист поднимается вверх, а там…— Она говорила все тише и тише, изредка взмахивая ресницами, пока наконец сон не сомкнул ее губы и глаза. Конан осторожно отодвинулся и тихо встал на циновку. Как он и думал, тайник находится в комнате, где судья проводит большую часть своего времени. И как раз отсюда, с галереи, совсем нетрудно туда проникнуть… Он поспешно оделся и задул светильник.
Прохладная темнота ночи обступила его со всех сторон. Густые россыпи звезд горели обманчивым светом, от которого здесь, на земле, мрак казался только гуще. Но, как дикому зверю во тьме не нужны ни факелы, ни луна, так и варвару достаточно было острых глаз и врожденного, никогда не подводившего его чутья. Он немного постоял, прислушиваясь: сад словно замер, даже неугомонные цикады как будто заснули вместе со всеми обитателями дома. Конану опять захотелось махнуть рукой на этот убор, перескочить через ограду и, ни о чем не думая, отправиться в таверну к Фарусу. Но Шафраст!
Если сегодня Конан отступит, завтра убор достанется этому негодяю, величающему себя Повелителем Хитрецов! А как он будет похваляться своей удачей! Нет, просто эта девчонка утомила его своими ласками! Удивительно, зачем старому судье понадобилась молодая жена, когда у него под боком такая штучка!
Конан усмехнулся и решительно пошел вперед. Всего три двери отделяли его от внутренних покоев, и — о, чудо! — две из них не были заперты. Зато с последней дверью киммерийцу пришлось изрядно повозиться. «Такие двери хороши для темниц!» — ворчал варвар, орудуя зазубренным крючком. Наконец ему удалось зацепить массивный брусок запора, киммериец осторожно толкал его тончайшим стальным лезвием, пока наконец дверь бесшумно не распахнулась. Несколько легких шагов, и он оказался около простенка с выпуклыми каменными листьями. Филота сказала — крайний… Тот, что справа,— гладкий, без малейшей трещины, а у того, что слева, действительно, есть маленький острый скол. Ну и мудрец этот судья! Конан чуть было не рассмеялся в полный голос. Такие тайники устроены чуть ли не в каждом богатом доме, только везде разные украшения: где-то нишу закрывает оскаленная морда бронзового льва, где-то круглый щит или еще какая-нибудь немудреная штуковина. Чуткие пальцы ощупывали холодный камень, отыскивая скрытую пружину. Рука везде натыкалась на гладкую поверхность, пока не нащупала крошечный шероховатый выступ. Вот и весь секрет! Теперь осталось посильнее нажать, и сокровище окажется в его руках.
Каменное украшение беззвучно поднялось вверх, и в открывшемся неглубоком отверстии Конан сразу же нащупал ларец. Больше в тайнике ничего не было. Пальцы еще раз нажали на выступ, ниша закрылась. Прижав к груди добычу, Конан выскользнул за дверь и несколькими ловкими движениями снова запер замок: закрывать всегда легче, чем открывать.
Тонкий серп молодой луны, словно запутавшись в густых ветвях, слабо высветил стойки и перила террасы, огромные вазы и свисающие из них цветы. Не вытерпев, Конан достал из-за пазухи ларец и на мгновение приоткрыл крышку. Да, только сапфиры и алмазы могут так сверкать, вобрав в себя призрачный лунный свет и вернув его ослепительными лучами. Он бережно закрыл крышку, снова убрал ларец за пазуху. Медленно спустившись по ступеням, киммериец вдруг весь подобрался и замер: в кустах справа ему почудился подозрительный шорох. Рука мгновенно выхватила из ножен меч, но в тот же миг киммериец получил сокрушительный удар по голове. Все поплыло у него перед глазами, вспыхнули и погасли багровые круги, варвар пошатнулся. Но замешательство длилось всего лишь пару ударов сердца, Конан, тут же придя в себя, резко взмахнул мечом. Сдавленный крик, предсмертный стон — и его противник упал, с треском ломая кусты.
Слегка пригнувшись, Конан отскочил в сторону. Теперь его уши явственно слышали тихий шорох крадущихся шагов, шепот отдаваемых приказаний. Он в ловушке, он окружен! Здесь, на узкой тропинке, заросшей по краям густыми кустами, ему некуда деваться: там, впереди, у ступеней маячат две или три фигуры, а слева, ближе к стене, под ногами врагов скрипит песок. Ветви кустов вздрагивают, там тоже полно людей… Выходит, девчонка его предала?! Нет, не может быть! Конечно, женщины лживы по своей природе, но тут что-то не так!
Обрывки мыслей вихрем проносились в мозгу, глаза мгновенно оценивали ситуацию. Пожалуй, лучше всего отступить к стене, хоть она и высока, но бывало и хуже… А можно попробовать по-другому…
Как матерый волк, со всех сторон обложенный охотниками, киммериец стоял посреди дорожки, сжав меч и напружинив ноги. Похоже, его враги растерялись или струсили, выжидая более удобного момента.
Схватив в левую руку кинжал, Конан с коротким рыком одним прыжком преодолел расстояние до ступеней, ведущих на галерею. Ему навстречу сверкнули лезвия трех мечей, и сталь скрестилась со сталью. С треском разбились драгоценные вазы, подломились хрупкие перила, и Конан погнал своих противников вперед, всей спиной чувствуя опасность, приближавшуюся сзади. Все-таки никто в Шадизаре не мог устоять против его меча, это он знал твердо. Он сразу понял, что сражается с черными наемниками Шафраста, понял в тот самый миг, когда мечи, столкнувшись, высекли первые искры.
В конце галереи приоткрылась дверь, раздался тихий женский вскрик, и дверь снова захлопнулась. Клинок киммерийца, отразив удар, вонзился в горло одного из нападавших. Хрипя и захлебываясь кровью, он упал под ноги остальных, а Конан в тот же миг перемахнул через перила, надеясь добежать до раскидистого дерева, что возвышалось над черепичной кровлей пристройки.
Но, похоже, этой ночью весь сад кишел людьми Повелителя Хитрецов. Да, это была настоящая облава! У дерева киммерийца поджидали, и не успел он еще приблизиться к могучему стволу, как на него сверху упала толстая веревочная сеть.
— Заходи! Заходи слева! — послышались приглушенные голоса, а из темноты к нему метнулись две тени. Конан рванулся, лишенный возможности размахнуться, но ему все же удалось рассечь прочные волокна. Рука с мечом оказалась на свободе, и клинок со свистом опустился на чью-то голову:
— Кр-ром! Вот тебе, получай! А теперь ты, негодяй! — Опутанный сетью, Конан яростно отбивался, не подпуская к себе противников, обступивших его со всех сторон. Он чувствовал, что веревки, опутавшие ноги, не дадут ему сделать больше одного-двух шагов, и это удвоило его ярость: — Ну, кто еще, Нергалье отродье!
Внезапно веревка, дернувшись, стянула лодыжки, а с ветвей дерева на киммерийца спрыгнули трое, мгновенно замотав его голову плотной тканью. На руке, сжимавшей кинжал, повисли всей тяжестью несколько человек, и лишь меч вслепую пытался достать противников. Конан ворочался, как огромный медведь, в которого вцепились собаки, пытаясь стряхнуть с себя врагов. А их было много, очень много, похоже, Шафраст притащил в этот сад всю свою свору.