Присвоив себе чужое имя, этот басурман открыл свой ресторан. Он завел медный самовар, расписал стены в обеденном зале двуглавыми орлами, а на вывеске изобразил царскую корону и аршинными буквами написал: «Принц Майкл Романов». Заведение штабс-капитана сразу же лопнуло, после чего он, Ростислав, остался без горячей пищи. Более того, проходимец, лишивший его куска хлеба, снова обратился в суд и добивается, чтобы его, Ростислава, либо лишили великокняжеского титула и законного имени, либо запретили появляться в ресторанах, так как это наносит истцу материальный ущерб.
В заключение великий князь просил Владимира оказать ему материальную помощь и обещал, что, как только он разделается с чикагским самозванцем, они совместными усилиями возьмутся за мюнхенского.
Короче говоря, потрепанное житейскими бурями генеалогическое древо Романовых оказалось трухлявым и, что называется, без сучка, без задоринки, без единой веточки. На него не только нельзя было опереться, но даже и пустой авоськи повесить было не на что.
Теперь вся надежда возлагалась на армию и флот. Они должны были воспрепятствовать осуществлению замыслов самозванца, расстроить свадьбу, которая должна была состояться в Свято-Отеческом храме в Мюнхене.
Наконец-то настал час, когда генерал Глазенап мог проявить себя как стратег и военачальник.
Но перед этим ему необходимо было утрясти некоторые организационные вопросы личного порядка. Дело в том, что командующий императорской армией и флотом вот уже много лет занимал пост швейцара в одном из дорогих отелей, где его держали за бравый вид, строевую выправку и пушистую фирменную бороду. Самому Глазенапу эта должность тоже импонировала, так как давала возможность появляться в штаб-квартире в ливрее с золотыми галунами, напоминавшей прежний генеральский мундир. Генерал дорожил своим местом и теперь, когда ему понадобилось отлучиться по делам Владимира, пошел испросить разрешения у хозяина.
— Меня эта ваша династическая война нисколько не интересует, — возразил владелец отеля в ответ на просьбу Глазенапа. — И то, что вы там чем-то командуете, меня не касается. Впрочем, вы собираетесь в Мюнхен? Оттуда я как раз жду партию пива. И если вы согласитесь проследить за отгрузкой, я могу вас отпустить. Но за ваш счет.
Первым в Мюнхен для рекогносцировки выехал Мухранский. Вслед за ним в поход двинулся Глазенап со своей армией в составе шести человек. Ожидали подкрепления из Австралии. Оттуда прибыла депеша, в которой командующий австралийским округом капитан первого ранга Фомин выражал свою поддержку и мысленно присоединялся к походу. Бывалый моряк глубоко сожалел, что операция является сухопутной и флот не может принять в ней участие. Потомок Рюриковичей, князь Белосельский-Белозерский прислал в поддержку кампании десять долларов. При этом он снова не забыл подчеркнуть, что пять долларов от него и пять от его супруги.
— Как был скупердяем, так скупердяем и остался! — буркнул Глазенап. — В такую историческую минуту — десять долларов! Не мог больше прислать…
Генерал окинул воинство орлиным взором и, перекрестившись, подал команду:
— Ну с богом! Черт с ним, с этим Белозерским и его американкой…
ГЛАЗЕНАП В ПОХОД СОБРАЛСЯ
До станции междугородных автомобильных линий глазенаповская армия добиралась на трамвае. Здесь пересели в автобус, отправлявшийся в Мюнхен. По пути, в Фельдкирхе, войско должно было пополниться казаками, поступавшими под командование атамана Науменко. Занять Мюнхен предполагалось на рассвете и до восхода солнца блокировать Свято-Отеческий храм. Гвардия и казаки должны будут встать на паперти стеной и, прикрывая вход грудью, не допустить к алтарю самозванца и его кикимору.
Засидевшееся в ожидании настоящего дела воинство рвалось в бой. Казалось, что автобус, следовавший со всеми остановками, ползет, словно черепаха. Но дорога была дальняя, и в конце концов все стали клевать носами. В Фельдкирх прибыли поздно ночью, когда пассажиры крепко спали. Из автобуса доносился громкий и сплоченный храп. Когда время стоянки истекло и водитель собрался трогать в дальнейший путь, на площади появился грузный человек в тирольской шляпе с пером, тяжелых чеботах, буклированном пиджаке и с бабочкой вместо галстука.