Но однажды господин с зонтиком вместо простой почтовой бумаги сварливо потребовал гербовую с изображением двуглавого орла и вензелями Российского императорского дома.
— Прошу прощения, мсье, — засуетился приказчик, — но такой бумагой наш магазин не торгует.
— Как это не торгует?! — возмутился господин с зонтиком. — Не забывайте, что вы являетесь поставщиком двора его императорского величества!
Гневно топнув ногой, старик направился к выходу. Присутствовавшая при этом разговоре дородная дама, выбиравшая тетради для своего сына, проводила старика удивленным взглядом.
— О мадам! — стал жаловаться продавец. — От этих коронованных особ скоро не будет прохода. На своем веку я уже повидал трех Наполеонов, двух герцогов Букингемских, четырех президентов Соединенных Штатов и даже одного китайского императора. А тут еще русский царь!.. А какой был клиент! — приказчик сокрушенно покачал головой.
С этого дня князь Кирилл перестал появляться на улице. Он сидел в своей спальне и, кутаясь в ватное одеяло, словно в горностаевую мантию, без устали строчил указы. Он пожаловал титул графини проживавшей этажом выше прачке и произвел в полковники лейб-гвардии полка зеленщика. Подписав очередной рескрипт, император весело хихикал и прыгал на одной ножке.
Встревоженный поведением Кирилла, камердинер поспешил оповестить членов августейшего семейства. Именитые члены романовского дома не замедлили явиться на зов. Старик лежал на широкой деревянной кровати, уставившись в потолок немигающими глазами, и что-то про себя мурлыкал.
— Ну как, все собрались? — продолжая смотреть в потолок, осведомился Кирилл. — А где наследник цесаревич Владимир?
Вперед выдвинулся рослый увалень в спортивной рубашке с тяжелой челюстью и маленькими злыми глазками. Отрок, похожий на бычка. Это был единственный сын Кирилла — студент Питсборского колледжа Владимир Романов.
— Вот вам государь! — ткнул в него пальцем Кирилл Владимирович. — Согласно соборной грамоте, уложению, приложению и моему высочайшему повелению.
Роман Петрович, как всегда, что-то громко прокричал. Остальные родственники с жалостью смотрели на угасающего старика.
— Ступайте, ступайте, — захихикал его величество. — Нам тут с Владимиром Первым поговорить нужно…
Кирилл лукаво подмигнул наследнику.
Родственники неохотно вышли в соседнюю комнату, где уже собрались охваченные тревожным предчувствием ревнители российского престола: тугоухий полковник Олехнович, произведенный незадолго до этого в генералы, лихой кавалерист с профессионально искривленными ногами, почетный казак кубанского войска Науменко и обладатель самой пышной в империи бороды генерал Глазенап, заполучить которого в швейцары жаждали все парижские рестораны. В дальнем углу, стараясь не привлекать к себе внимания, тихо сидел никому не известный человек в черной пелерине со скорбным лицом.
Всем было ясно, что император не может завещать своему наследнику даже меблированной империи, поскольку имущественное право на нее принадлежало вдове пехотного капитана. Единственное недвижимое имущество, которым располагал Кирилл, был двуглавый орел, прикрепленный к изголовью его кровати.
Однако настойчивое желание старика остаться наедине с наследником заинтриговало его родственников.
— За этими стариками нужен глаз да глаз, — сказал Дмитрий Александрович. — Все они нищие… Тут один стоял у Триумфальной арки… со спичками… Умер, а в матраце два миллиона долларов нашли! Американскую валюту собирал… подлец…
При упоминании о чьем-то избавлении от земной юдоли сидевший в углу человек в черной пелерине вышел из своего убежища.
— На все воля божья, — умиротворяюще заговорил он, переходя от одного члена семьи к другому. — Похороним наилучшим образом. Прошу ознакомиться с проспектом и прейскурантом.
Отпечатанные на твердой глянцевой бумаге карточки обещали утешить скорбящих и в то же время избавить их от больших материальных затрат. Проспект гласил:
Похоронное бюро
Петра Яремы.
Лучшие похороны за самую дешевую цену.
Часовни с аппаратами охлаждения во
всех районах.
Августейшие родственники были шокированы. Кирилл хотя был плох, но великое таинство еще не свершилось. И к тому же князей интересовала не предстоящая траурная церемония, а то, что происходило за закрытыми дверьми.