— Вставай!
Возбужденно, не чувствуя боли, Ольга поднялась. Вдова снова потребовала:
— Говори!
Вероятно, сейчас появилась возможность сохранить себе жизнь, между дочерью и отцом наметился раздор, поэтому Ольга выложила все, что хотела сказать:
— Я не разрушала твоей любви. Твой отец убил ее. Твой муж просил его увидеть тебя. Он хотел вернуться. Он говорил твоему отцу, что у вас будет ребенок. Но твой отец приказал убить его и пообещал вытравить у тебя его ребенка!
Ствол пистолета, направленный на Хозяина, вздрагивал в руках его дочери. Ее глаза горели диким огнем. Его голос сейчас прозвучал осторожно и несильно:
— Дочь моя, я твой отец. Я вырастил тебя. Неужели ты не веришь мне? Неужели эта шлюха вызывает у тебя большее доверие? Она все врет! Все совсем не так! Это все из-за нее! Во всем виновата она! Только она одна!
Повернувшись к Ольге, вдова вдруг ударила ее рукояткой пистолета, опрокинула на пол и стала гневно безжалостно избивать ногами, выбрасывая из горла захлебывающиеся звуки:
— Не верю! Ни одному слову не верю! Дрянь! Это ты, дрянь, виновна! Это все из-за тебя!
Отец двумя руками сзади обхватил дочь, отнял пистолет, прижал ее к себе. Но она продолжала биться в его руках, выкрикивая:
— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
— Не марай об нее руки! — удерживая дочь, говорил отец. — Много чести для шлюхи! Ты только скажи, парни прямо сейчас отправят ее на тот свет!
Постепенно успокоившись, она повернулась лицом к отцу, прижалась к его плечу, и из ее глаз вытекли две маленькие слезинки, после чего глаза снова стали сухими и отчужденными. Он молча замер над нею, обнимая. Наконец, она отстранилась, сухо сказала:
— Не тронь ее! Я сама решу, как поступить с нею! — минуту помолчала и добавила. — Ты все-таки убил его. Я так и предполагала. Но ведь ты обещал, что не тронешь его.
— Не верь ей, доченька! — вновь попытался оправдаться отец. — Все было совсем не так, как она здесь наговорила.
— Какая разница? — пожала она плечами и, отрешенная, пошла к двери, но у двери вдруг встрепенулась, посмотрела на охранников, с угрозой произнесла. — Если с нею что-нибудь случится, вы — трупы! — она хорошо знала своего отца и сказала это скорее для него, нежели для охранников, потому что понимала, в этих обстоятельствах Ольга могла не дожить до утра: отец всегда убирал ненужных свидетелей.
Ночь вошла в свои права, когда сон Хозяина потревожил посторонний шум. Он спал один в огромной спальной комнате. Ему снились кошмары. Вокруг рекой текла кровь. В ногах у него стоял Латаев, грозил ему пальцем и говорил, что приготовил ему сухое местечко возле себя. Кесков тоже приглашал к себе, говоря, что рядом с ним место удобнее. Убитые окровавленные охранники, свидетели убийств Андрона и Андрея, гурьбой кружили вокруг него и твердили одно слово: пора, пора, пора. Душа Хозяина стремилась вырваться из этого ужаса, но запутывалась все больше в ночном кошмаре, как в паутине. Шум раздался в дверях спальни. Хозяин вздрогнул, чувствуя, как весь вспотел от ночного ужаса и обрадовался, что это был сон. В темноте услышал едва уловимый щелчок выключателя. Свет ударил по глазам. Огромная люстра под потолком загорелась всеми цветами радуги. Хозяин ладонью прикрыл глаза. Когда открыл, увидел перед своей кроватью дочь. Удивился:
— Ты? Что-нибудь случилось?
— Случилось, папа! — сухо с надрывом ответила дочь.
Приподнявшись на локоть, он отбросил одеяло, открывая мощную голую грудь, увидел за спиной дочери четверых парней. Они, хмуро угнувшись, не смотрели ему в глаза. Предчувствуя неладное, он добавил металла в голос:
— Ну? В чем дело?
— В тебе, папа! — черство проговорила она.
И в эту минуту отец увидел за спиной дочери ее водителя. Того, который сбежал, когда Хозяин распорядился ликвидировать всех свидетелей убийства Латаева и Кескова. И отец все понял. Он только спросил у него:
— Это ты? Откуда?
— Это мой человек, папа, — сказала за водителя дочь. — Он приглядывал за тобой.
— Что? — задохнулся от возмущения отец. — Ты так с родным отцом!
— Точно так же, как родной отец со мной! — зло отрезала она.
Рывком Хозяин сел, хотел подняться с постели, но парни бросились к нему и прижали к матрацу. Краснея от натуги, он злобно выкрикнул:
— Прочь! Как смеете, ублюдки? Уничтожу! Руку поднимаете на своего хозяина!
— Это мои люди! — отрезала дочь.
— Охрана, ко мне! — прокричал он, безуспешно силясь вырваться.
— Нет больше твоей охраны в доме, папа! — язвительно бросила она. — Везде мои люди!
— Как ты могла? — неистовствовал отец. — У меня под носом! Змею вырастил!