Не доплыв до него метра два, он перестал работать руками и, передвигая ногами, начал кружить по воде, опасаясь быть захваченным водоворотом, только что поглотившим Елену.
Он сделал несколько кругов рядом с опасным местом, и вдруг ясно осознал всю бесплодность своей попытки спасти её. Чудес не бывает. Для очистки совести Резин несколько раз нырнул, чтобы поискать её на глубине, но даже не смог достать дна. И что увидишь в этой кромешной водяной мгле? Он поплыл назад к берегу. Некоторое время постоял на влажной от ночной росы траве в глупом ожидании чуда. Нет, никого не видно и не слышно. Озеро надежно укрыло свою добычу и не думало её возвращать.
Все кончено, Елены нет в живых. Надо скорее уезжать отсюда. Не хватало мне ещё обвинения в убийстве. А что? Возьмут и скажут, что я утопил свою любовницу.
Виталий Михайлович начал торопливо одеваться, натягивая брюки прямо на мокрые трусы. Схватив лежащую на берегу одежду Елены, бросил её в машину и, сев за руль, с погашенными фарами поехал обратно в сторону шоссе.
Появляться мне теперь на даче опасно. Буду утверждать, что я здесь не был с прошлой недели. И мое имя с выловленным в озере трупом не смогут увязать.
Километров через двадцать Виталий Михайлович свернул в лес и открыл оставленную Еленой на переднем сиденье сумочку. Кроме косметики, связки ключей и небольшой суммы денег, в ней не было ничего, что могло бы указать на личность её владелицы. Это вполне устраивало Виталия Михайловича. Он вышел из машины и, размахнувшись, забросил подальше сумочку. Затем завернул босоножки в одежду погибшей и закинул сверток за ближайший куст.
Вряд ли кто, найдя эти вещи, узнает, кому они принадлежали. Да и труп, возможно, не всплывет. Так что опасаться мне нечего. Эта мысль несколько его успокоила, и Виталий Михайлович вернулся к машине. Открыв дверцу, он увидел на сиденье водителя пятно от мокрых плавок. Значит, брюки тоже мокрые. Он передернулся, как от озноба, и заставил себя сесть за руль.
Будто обмочился от страха, как в детстве, подумал он, и его ожег стыд за свое малодушное поведение. Да при чем здесь я? тут же оправдал он себя. Разве я виноват, что этой несчастной сумасбродке вздумалось купаться? Воспоминания, видите ли, нахлынули. Сама виновата, дура поганая.
И злая досада на женщину заслонила и чувство стыда, и чувство смутной вины. Резин включил мотор, и, выехав на шоссе, погнал машину в город. По мере удаления от рокового озера он все больше успокаивался, понимая, что доказать его присутствие в момент гибели Елены будет практически невозможно.
Через три дня разбухший до неузнаваемости труп женщины всплыл. И пораженный Виталий Михайлович, к своему удивлению, узнал, что в озере утонула совсем не Елена Михайловна, а некая Софья Николаевна Белова, приехавшая погостить к своей подруге на дачу ещё на прошлой неделе.
Либо подруга Софьи Николаевны ошиблась, опознав труп, либо почти в одно и то же время утонули две похожие друг на друга женщины, что маловероятно. В любом случае такая ошибка мне на руку: мой приезд на дачу с любовницей шефа останется тайной. Не идти же в милицию с заявлением, что произошла ошибка, и в озере утонула моя знакомая Елена Михайловна, а не какая-то Софья Белова.
Рассуждая вполне логично, Резин, как и несколько дней назад ювелир, не мог даже предположить, что его трусость приведет вскоре к новой трагедии.
ГлаваIV
Приманка
Труп утонувшей в озере женщины всплыл в пятницу вечером. Среди набежавших на берег зевак из соседних дач была и Анна Угарова, опознавшая в погибшей свою подругу Белову. Демонстрируя искреннее горе, она на допросе в местном отделе милиции сказала, что Белова приехала к ней погостить в прошедшие выходные и внезапно пропала. Об исчезновении подруги она не заявила, так как предположила, что та после мелкой ссоры уехала в Москву. Зная характер подруги, Угарова вполне допускала, что Белова могла уехать, никого не предупредив и не попрощавшись.
Местный дознаватель, вполне удовлетворившись полученным объяснением, дал разрешение на транспортировку и захоронение трупа. Поскольку у Беловой не было близких родственников, Угарова, как ближайшая подруга погибшей, взяла на себя оплату ритуальных услуг.
Угаровой удалось все организовать довольно быстро, и в понедельник уже состоялась кремация, на которой присутствовало всего несколько сослуживцев и соседей. Гроб был закрытый, как то и положено в подобных случаях.
На поминки пришло человек семь никуда не спешащих незамужних женщин, пользующихся удобным случаем посидеть за столом с выпивкой и закуской.
Угарова накрыла не очень богатый стол. Еда и спиртное скоро закончились, и гости разошлись.
В пять часов вечера Угарова, убрав со стола и вымыв посуду, вышла из дома.
Хорошо, что наш план сработал и все уже позади. Жаль, что Софья не могла присутствовать на собственных поминках. Вот была бы умора! Но ничего, я ей все расскажу!
Угарова взглянула на часы. До отхода электрички оставалось совсем немного времени, и она ускорила шаг. После утомительных забот последних трех суток ей хотелось поскорее оказаться в своем загородном домике. Но, как назло, в метро сначала сломался эскалатор, а потом по какой-то причине состав долго стоял в тоннеле. В результате вся в поту, запыхавшаяся, она еле успела вскочить в последний вагон отходившей электрички.
Все-таки успела. Нет, что ни говори, а сегодняшний день складывается на редкость удачно. Сейчас приеду на дачу, и отпразднуем с Софкой её спасительную гибель: пусть теперь кто-нибудь её, покойницу, найдет. Угарова уже предвкушала, как через час, приняв душ, будет сидеть напротив подруги и пересказывать ей в деталях, что говорили о ней сослуживцы, враз забывшие свою зависть к имеющей богатого любовника женщине. И, зная смешливый Софкин характер, Угарова представила себе, как та заразительно смеется, и сама разулыбалась в предвкушении приятного вечернего времяпрепровождения. Но тут же, суеверная, одернула себя: День ещё не завершился, а я уже считаю его удачным. Как бы чего не вышло.