Он еще о многом говорил. Шолохов с уважением называл по именам и фамилиям некоторых из молодых писателей. Он, догадываюсь, знал их творчество. Вечерело. Встреча подходила к концу…
— То, что я вам говорил здесь, отнюдь не нравоучение и поучение, — сказал с подлинным чувством такта. Он слегка притомился, все чаще и чаще тянется к сигарете, но по-прежнему радушен, по-прежнему горазд на юмор. По всему видно, как не хочется уходить ему, но надо, вот и прощается:
— Желаю каждому и всем вместе успеха и всяческого добра в жизни, в творчестве! Нелегкое дело быть писателем, это правда… Потому и желаю я вам успеха и добра!..
Четыре дня последнего года
…Четыре дня общения с М. А. Шолоховым в последний год его жизни. Не могу оставить записи о них схороненными от всех в блокноте.[48] Осознаю, что просто обязан поделиться этими записями, хотя выглядят они, разумеется, не более чем снимками из моментальной фотографии. Им далеко до обобщений. Но и они, надеюсь, тоже помогут — штрих к штриху — складывать тот портрет, какому еще коллективно создаваться.
При свиданиях с ним в тот год уже при первом взгляде чувствовалось, что было ему от мучительной болезни непомерно тяжело.
Тело стало немощным, иссохшим. Преклонный возраст — до 79-летия не дожил трех всего месяцев — тоже, разумеется, сказывался.
Но могучий ум не сдался.
До последних дней поражал незамутненной памятью, острым любопытством ко всему, что происходило за стенами дома, строгостью безошибочных суждений и оценок, прежним своим образным словом, часто — с перчиком, тягой к общению с людьми… Выписываю из записей последних трех свиданий с ним (два дня июля 1983 года и два дня в январе 1984-го — совсем немного осталось ему жить) немалые, уверен, доказательства тому. Далеко не все, признаюсь, выписываю — очень многое еще нуждается в осмыслении.
…Встречи 3 и 4 июля 1983 года. Приехали, чтобы узнать судьбу двух заказанных писателю статей.
Шолохов был верным в дружбе с издательствами и издателями. Пожалуй что, особо выделял издательства «Молодая гвардия», «Художественную литературу» и журнал «Молодая гвардия».
В числе многих свидетельств тому — три по-шолоховски лаконичных обращения.
1962 год. 40-летие «Молодой гвардии» — телеграмма: «Москва, издательство „Молодая гвардия“. Глубоко сожалею, что работа препятствует мне быть на вашем славном празднике. Вы творите огромной важности дело по воспитанию нашей молодежи, и за это мы, старшее поколение пишущих и читающих, вас крепко любим, высоко ценим, глубоко уважаем. Примите и от меня лично каждому и каждой из вас добрые пожелания счастья в жизни, успеха в работе. Ваш туго стареющий молодогвардеец — Михаил Шолохов».
1965 год. Запись, что открывает Книгу почетных гостей «Художественной литературы»: «Счастлив тем, что первым приношу сердечную благодарность издательству „Художественная литература“ и его работникам за все то доброе, что сделали они, много и плодотворно трудясь на издательском поприще. М. Шолохов. 20.III.65 г.».
1982 год. Из приветствия журналу «Молодая гвардия»: «Вместе с читателями журнала „Молодая гвардия“ встречаю его шестидесятилетие как праздник всей советской литературы. Горжусь своей принадлежностью к первому поколению его авторов и друзей.
У комсомола хороший, надежный журнал. Но юбилей обязывает к строгой самооценке. Дорога к совершенству бесконечна. Пусть „Молодая гвардия“ и в будущем открывает двери в большую литературу талантливой творческой молодежи, одухотворенной желанием страстно и бесстрашно служить своими перьями социалистической Родине».
С издательствами «Молодая гвардия» и «Художественная литература» сдружился, сотрудничая с первых своих литературных шагов. Потому-то, догадываюсь, мог терпеливо выслушивать притязания работников этих издательств на участие то в одном, то в другом каком-нибудь начинании. Чаще всего, помимо, естественно, просьб разрешить выпустить книги, просили написать вступительную статью и тем самым напутствовать сверхважное, по мнению издателей, издание. Отвечал, однако, согласием, что на себе испытал, только тогда, когда издательский «заказ» совпадал с велением его писательской души. Вот типичнейший пример: 11 июня 1973 года звоню в Вешенскую из «Молодой гвардии», чтобы попросить написать приветствие для намеченного на осень какого-то молодежного мероприятия, не связанного с литературой или с культурой вообще. В телефонной трубке: «Не смогу я…» Голос добрый, поприветствовал по имени. Добродушная интонация вводит в заблуждение — еще прошу. Голос становится строже: «Не проси. Найдете других. Я не свадебный генерал!» Однако все-таки решаюсь просить — в последний раз — на самых умоляющих тонах, о чем и оповещаю: «Умоляю вас, дорогой Михаил…» Резко, на отчестве переламывает подготовленную тираду: «Нечего умолять друг друга, товарищ Осипов! У нас не те отношения!» Разговор был окончен.
48
Эти записи, конечно же, выходят за рамки стержневой темы: писатели — учителя молодежи. Но уверен, что свидетельства о последних месяцах жизни М. А. Шолохова не вступят в противоречие с общим замыслом книги.