Еще извлечения из архива: «Приказ № 124а. Проведенной проверкой работы ресторана горсада бухгалтером-ревизором тов. Клочковым и инспектором тов. Шигаевым установлено, что никакого учета на складе и кухне продуктов питания и других товарно-материальных ценностей не велось… Продукты закладывались не по норме… Калькуляции не существует… Посетители ресторана обсчитывались».
Примеров предостаточно для продолжения. Они обнаруживаются и еще в приказах, и в небольшой критической заметочке Клочкова, где пишет о недостатках в работе городского банка.
Он действительно остался прежним — непримиримым ко всему тому, что мешает городу, обществу, что несовместимо с социализмом. Для него нет мелочей. Все осмысляется только так, с четких позиций — мешает или помогает. А при этом еще больше взваливает на себя общественных, как в ту пору говорили, нагрузок. Родная стихия. В ней он благотворно черпает радость и удовлетворение.
От комсомола, старших наставников-коммунистов все это в нем — не прятаться за чужие спины и не отсиживаться в тылу, когда есть передовая и когда другие идут в атаку.
Из воспоминаний алтайских ветеранов: «Возвращаемся мы с Василием вечером с подворного обхода — заем распространяли, а нам наперерез 5―6 ребят из зажиточных… Я, не скрою, растерялся. А Вася в один миг вытащил из кармана осколок зеркальца и как закричит: „Разойдись! Стрелять буду!“ Вот ведь какая фантазия… Те разбежались, может, и вправду подумали, что это пистолет сверкнул. После пошел слух, что Клочков вооружен, что связываться с ним не следует».
Из документов алтайского архива. 1929 год — решение бюро райкома комсомола: «Слушали: о хлебозаготовках. Постановили: для работы по хлебозаготовкам послать следующих товарищей — Безбородова, Шарикова, Клочкова, Коструб, Золотухина в с. Александровка». В местных газетах как бы в добавление к этим скудным строчкам прочитал о тяжелых последствиях неурожайной осени, о кулацком саботаже, о вооруженном нападении на комсомольцев-активистов.
Еще немаловажные свидетельства очевидцев: «Клочков участвовал в составе бригады от нашей базовой комсомольской организации райцентра в создании колхоза имени III Интернационала. Василий был застрельщиком в раскулачивании богатеев села и отправке наиболее злостных противников коллективизации на север в изоляцию».
Наряду с этой, как не сказать, опасной работой — с детьми любил возиться: «Он являлся старшим пионервожатым в районной ШКМ, что стало ему заданием райкома комсомола и бюро нашей ячейки. Его отряд сделал много полезных для района дел. Он любил пионерскую работу».
…В Алма-Ате, куда он переехал в 1940 году, в наркомате ему поручают, как члену месткома, работу по шефству над школами.
Дети и Клочков… Нина Георгиевна писала мне: «Одна еще выдающаяся черта в его характере — это очень любил детей. У него какая-то особенная была ласка к детям. Мне он часто говорил: „Нина, я хочу иметь кучу детей, чтобы они за меня цеплялись — за шею, за руки, лазали бы по мне, когда я лежу“».
Выборы
1937 год. Клочкову 26 лет. Красив и, как говорят сибиряки о людях, вошедших в мужскую зрелую силу, заматерел. Плечи — широченны, руки — ковать ими в два молота, шея — все сдюжит.
Но не устану повторять, что прежде всего другим выделялся. Смотрю на него — не кичлив, сдержан. Побеседуешь с ним — умен. Хитер немного тоже, глаза, как кажется мне, именно такие — с лукавым озорством, но совсем без нахальства. А растянет в улыбке губы, от этой широкой улыбки пойдут добродушные складки по щекам к подбородку, сузятся веки в брызжущие смехом щелочки — вот и вырисована, не в обиду будь сказано, простота. При всем этом, когда, предположим, критиковал — побаивались его… Внешность, давно сказано, обманчива.
В этом году ему было бы грех особенно жаловаться на жизнь. Все, понятно, случалось. Без этого не бывает. Но окрылен был. И пусть не покажется выспренней эта фраза. Наступал — в рабочих буднях, в повседневье больших и малых дел, забот, волнений или борьбы с недостатками — большой всенародный праздник. Газеты и радио, поэты и артисты, кумачовые лозунги над зданиями партийных комитетов и у клубов, выступления членов правительства и местных руководителей — все, все напоминало о нем и звало к нему. И с каждым днем все активней.