«Я была совсем маленькой. И вдруг я осталась одна, без папы, без мамы, с тетей Марусей. Лену взяли с собой к морю, а меня побоялись взять: уж очень там было жарко.
Я очень скучала. А папа и мама у моря тоже скучали без меня. И решили меня взять к себе. Через день, ночью, папа прилетел домой. Я так и бросилась к нему: „Папа! Папочка!“ Я крепко схватила его за руку и не отпускала, хотя папа сказал, что прилетел за мной. И так проспала всю ночь, держалась за папину руку.
Утром я была с мамой и Леной. Рядом было море, солнце и веселый, озорной, любимый мой папа. Весело нам было с ним. Мы плавали до буйка. Я плавать не умела, а ездила у папы на спине и держалась за его шею. Мы так шалили, что мама сердилась на нас. А я все равно не отходила от папы. И за это он в шутку звал меня „прилипалой“».[59]
Он любил детей. Дети ему платили тем же — взаимностью. Он был искренен с ними.
Из письма: «Дорогой Вовка! Мне рассказали, какой ты славный парень и как отважно водишь к самым звездам космические корабли. Вот еще немного подрастешь — вместе полетим к Марсу на взаправдашнем звездолете. Не возражаешь?
А Женьке Семичеву, который дразнит тебя, скажи, что я на него в страшной обиде. Если тебя еще кто будет обижать или тебе придется в жизни очень туго — напиши мне. Всегда охотно приду на помощь.
Считай меня своим верным другом…»
Это ответ космонавта на письмо, в котором прочитал горестные излияния совсем незнакомой ему женщины: «…Три года назад я взяла из детдома и усыновила мальчугана… Его, когда играли, всегда выбирали „космическим начальником“. А недавно мальчишки хвалились своими папами. Дошла очередь до Вовки, он возьми и выпали: „А у меня — космонавт!“ Все, конечно, засмеялись. Домой он прибежал в слезах… Помогите мне, дорогой Юрий Алексеевич…»
Из выступления перед пионерами: «Я знаю, что все вы любите мечтать о космосе и завидуете нам, особенно мальчишки. Мы летаем в космос, но это начало. Вас ждут планеты и неизвестные миры. Вам дальше штурмовать Вселенную, вам, юным ленинцам, мы с радостью передадим эстафету.
Растите настоящими коммунистами. Хорошо учитесь. Путь к знаниям начинается с таблицы умножения и первого диктанта.
Часто говорят, что космический полет — это подвиг. А к подвигу готовятся. И на утренней зарядке, и за картой, и в походе, и в пионерском лагере…»
…К ухе не опоздали — подъехали на розвальнях. Встретились с владельцем лошадки и саней в лесу, когда уж далеко ушли от всех. Гагарина не узнали — шапка на бровях, воротник поднят, одет без городских примет. Попросились подвезти — хозяин поворчал и отказал: понять можно — незнакомцы. Но когда космонавт чуть притолкнул пальцем шапку к затылку, и открыл лицо, и улыбнулся — зазвали, немало смущаясь, что-де такая нехорошая промашка вышла. Он охотно согласился — поустал от топкого снега.
Тайная, хотя, кажется, совсем недолгая отлучка, конечно, встревожила. В дом к рыбакам никто не зашел, стояли у ворот, собирались в поиск. Нашелся фотоаппарат — соскочить с саней не успели… Хорошим, думаю, снимок получился.
Поутру, на вокзале, когда провожали в Москву, он, со всех сторон окруженный, кивнул нам с Кондрашовой, подозвал и спросил: «Как вышло выступление? Не подвел?» После конференции прошло два дня, а все, выходит, беспокоился.
30 января «Комсомольская правда» на первой странице напечатала отчет о смоленской конференции. Необычным он был — беседа с Ю. А. Гагариным:
— Юрий Алексеевич! Вы гость смолян…
— Не совсем так. Я сам из Смоленска. На родине я не чувствую себя гостем… Да и на конференции меня втянули в работу.
— Понравилась ли вам конференция? Какие качества земляков-комсомольцев вас особенно радуют?
— Ход конференции, лишенной той парадности, которая еще почему-то порой считается у нас показателем хорошего тона. Обстановка была такая, что хотелось работать. Мне как бы по-свойски сказали: «Давай, Юра, подключайся!» Меня затронул за живое тот серьезный разговор, который вели ребята не трескуче, не выпаливая заученные речи о процентах и надоях… Меня радует удивительно трогательная и глубокая любовь к своему краю, гордость за героическое прошлое и настоящее Смоленщины. Земляки, с которыми я встречался в эти дни, четко видят цель в жизни, не хлюпают и не брюзжат.
59
Елена Гагарина закончила искусствоведческое отделение исторического факультета Московского университета, а Галина — Институт народного хозяйства имени Г. В. Плеханова.