Еще — «Для такого поручения как нельзя больше способен был С. Д. Нечаев, получивший основательное образование и в совершенстве владевший литературным русским языком».
Читаю, наконец, утверждение, которое совсем вплотную приближается к мнению С. Л. Мухиной: «В архиве С. Д. Нечаева сохранилось довольно писем к нему гр. А. Г. Строганова, и все они писаны на французском языке. А что главную работу по исполнению Высочайшего поручения гр. Строганов представил С. Д. Нечаеву, это можно видеть из того, что все исходившие от него бумаги официального характера — донесения в Петербург, даже предписания самому С. Д. Нечаеву, — не только писаны, но и переписаны этим последним, его четким и красивым почерком».
Так или иначе, единолично ли написан важный документ или совместно, в соавторстве, но решающее — именно таковое — участие Нечаева в сборе материалов для записки и в написании ее очевидно. Отдадим должное Строганову тоже. Даже если он только поставил свою влиятельную подпись, все равно для этого требовалось подлинное по тем временам гражданское мужество.
Как отнесся император к записке? Как удалось выяснить М. В. Нечкиной, следующим образом: передал Комитету министров. Тот, в свою очередь, предписал заводчикам не обострять отношений с рабочими и «относиться к ним по-христиански». Николай утвердил это никого ничему не обязывающее обращение кратким повелением: «Согласен».
Эпилог: немного о том, что было дальше
Лампадою ночною погасла жизнь моя,
Себя как мертвого оплакиваю я…
Год 1827-й. Записка о положении рабочего люда Урала передана Дибичу, от него пошла дальше, владельцу трона и короны, а на Нечаева, вот странно после такого продекабристского документа, — поистине одна за другой посыпались сплошные приятности.
В Послужном списке: «1827. Апреля 9. Высочайшим Именным Указом за Усердную службу произведен в Коллежские Советники». Новая запись: «Августа 13. Причислен к… Отделению собственной Его Императорского Величества Канцелярии» (отточие показывает — данное слово разобрать не смог. — В. О.).[5] И последняя в этом списке запись: «Августа 22. За усердие и труды Всемилостивейше награжден от Ея Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны бриллиантовым перстнем».
Это одна — чиновная — ипостась. Какова другая — общественная? Чтобы ответить, познакомимся с четырьмя разысканными фактами.
Первый. Нечаев все еще подозреваем. И вовсе не напрасно. В тот самый апрель, когда его пожаловали новым чином, уже упоминаемый жандармский генерал Волков послал депешу с отчетом Бенкендорфу:
«Милостивый государь! Александр Христофорович! В бытность мою в С.-Петербурге сделано мне от Вашего Превосходительства поручение собрать полные известия о бывшем в Тульской губернии Директоре училищ Степане Дмитриевиче Нечаеве, который, по показанию Тульского Губернского Почтмейстера Бабаева, открыл ему о Союзе Благоденствия…»
Второй факт. 1828 год. Еще один донос, о нем говорится в мемуарах Полевого. В доносе суровые обвинения, хотя, будем объективны, с несомненным перебором в политических ярлыках: «…Издатель „Московского Телеграфа“, Полевой, сам приехал сюда хлопотать о позволении издавать с будущего 1828 года политическую газету „Компас“. Полевому покровительствуют все так называемые патриоты и даже Мордвинов. Все замеченные в якобинстве москвичи: Титов, Киреевский, Соболевский — сотрудники „Телеграфа“. Покровители онаго князь Вяземский и бывший профессор Давыдов самый отважный якобинец. Если свыше не взято будет мер, то якобинство приобретет величайшую силу для действования на умы. Дело о „Компасе“ уже в ходу, и все русские так называемые патриоты торжествуют. Здесь ходатаем Полеваго некто Нечаев, принадлежавший к „Союзу Благоденствия“, как то оказалось из добровольного сознания тульского почтмейстера. Нечаев водил его (Полеваго) к Мордвинову…» (подчеркнуто мною. — В. О.).
Из доноса узнается не только то, что Нечаев ходит в подозреваемых. Интересны сведения о близких декабристам Вяземском, Давыдове, Полевом, о несбывшейся надежде декабристов Мордвинове. Нечаев еще с теми, с кем начинал сотрудничество в декабристских изданиях, а они с ним. Это значит, что не очень-то испугались ни былых после Сенатской площади расправ, ни нынешних доносов и подозрений.
5
Николай создал в своей канцелярии пять отделений. Предполагаю, что Нечаев мог бы стать чиновником четвертого — оно занималось благотворительными воспитательными заведениями. Им управляла вдовствующая императрица Мария Федоровна.