Отметим — «Отблески сияния», пожалуй, не только первое, но и единственное прозаическое художественное произведение в России в дореволюционное время с рассказом о Коммуне.
Первое как роман, но не единственное в отечественной литературе вообще. Ближайшие друзья и единомышленники Н. Г. Чернышевского не остались безучастными к Коммуне. Они подняли свой поэтический или публицистический голос в защиту коммунаров от палаческой десницы тьеровского правительства.
«Честным, доблестно павшим» коммунарам посвящается знаменитое стихотворение «Смолкли…» Некрасова. Этот реквием увидел свет лишь в нелегальной печати. Ему же принадлежит стихотворение «Страшный год». Оно написано под впечатлением статей Виктора Гюго:
О Парижской коммуне пишут в статьях Салтыков-Щедрин и Н. Шелгунов, в стихотворениях В. Курочкин, И. Чавчавадзе, Д. Минаев и А. Церетели. Различные о ней материалы стремятся печатать «Отечественные записки» и сатирический журнал «Искра», а в Грузии газета «Дроэба».[9]
В. И. Ленин оценил острозаинтересованное отношение своих революционно-демократических предшественников в России к делу пролетарских революционеров во Франции. Отметил, в частности, заслуги Салтыкова-Щедрина, который «классически высмеял когда-то Францию, расстрелявшую коммунаров… как республику без республиканцев».
Читаю и перечитываю в романе все то, что связано с Коммуной. И все время бьется мысль — как и от кого или откуда узнал Чернышевский о ней?
В столице узнать о Коммуне — вполне объяснимое дело: кое-что — из отечественных газет и журналов, еще больше — из зарубежных, что-то просачивается от дипломатов, кое-что приходит со свидетельствами очевидцев — иностранцев и своих (мы узнаем дальше о «своих» коммунарах). И впрямь слух да послух не для ветра молвятся… Но кто такие слухи и послухи в Вилюйск принес?
Первая мысль — выяснить, кто навещал Чернышевского в его острожном обитании. Разузнать сие — дело оказалось нетрудным, если вооружиться двухтомным сводом воспоминаний о Чернышевском, что был выпущен в Саратове в 1959 году. Во втором томе в разделе «Н. Г. Чернышевский в годы каторги и ссылки» 24 воспоминания. Вчитываюсь… О годах ссылки гораздо меньше — всего шесть публикаций. Правда, почти в каждой публикации свидетельства нескольких очевидцев.
Тем лучше… Но особого успеха это обстоятельство не принесло. За редким исключением воспоминатели — местный люд: исправник и помощник исправника, жандармский унтер и его супруга… Что им до Коммуны?
Был и набивался на встречу важный гость — губернатор. Но горд и непреклонен писатель-поселенец. Чернышевский отказал губернатору во встрече. Равно такое же отношение встретил и некто отец Дионисий, прибывший с губернатором.
Побыл несколько часов с писателем адъютант губернатора. Но свидание было наикратким (мы еще расскажем о нем), и никакими посторонними разговорами не сопровождалось. Во всяком случае, именно это явствует из адъютантских воспоминаний.
Последнее в вилюйском разделе воспоминание принадлежит губернскому прокурору Дмитрию Ивановичу Мелихову. Он пожаловал из Якутска на три дня весною 1883 года. Странно, но писатель сделал для этого чина исключение — поразительное: принял его, беседовал с ним и держался при этом вполне приязненно.
Подумал, узнав об этом, что сказалось — явно — студенческое прошлое прокурора. Слыл он в молодости человеком прогрессивных взглядов и даже читал его, Чернышевского.
Многим доверился писатель прокурору. Например: «…Николай Гаврилович указывал на то, что пробовал писать и отправлять в печать через непосредственное начальство. Рукописи брали, а печатать не печатали и не возвращали, а потому он продолжал писать и сжигал затем все написанное».
Пробегаю взглядом по всем девяти страницам прокуроровых записок — и как не схватить, что беседа искрилась именами Добролюбова, Панаева, Некрасова… Чернышевский достоверно узнает от авторитетного собеседника, что убит Александр II.
И еще: прокурор запомнил, что писатель читал ему — «нараспев, монотонно, тягуче» — некрасовские строки «…Уведи меня в стан погибающих За великое дело любви».
9
Газета была создана группой демократически настроенных деятелей Грузии, многие из которых во время учебы в Петербурге были лично знакомы с Чернышевским.