Первая расписка — она, правда, не более чем разрешение сделать шаг к второй: «Я, нижеподписавшийся, полагаясь на уверение, что ни в цели, ни в законах Союза Благоденствия нет ничего противного вере, отечеству и общественным обязанностям, — честным моим словом обязуюсь, если мне оные по прочтении не понравятся и я в Союз не вступлю, отнюдь не разглашать, наипаче же не порицать его». Начертав свою фамилию под этой распиской, Нечаев обретает право подписать вторую, главную. Только не сразу макнет перо в чернильницу — ему дают в зеленом переплете немалую стопу секретных рукописных листов.
Глаза впиваются в заголовок списка — «Устав Союза Благоденствия, или Зеленая книга». Еще именовали этот документ Законоположением.
Строки вослед идущего эпиграфа настраивают на торжественный лад: «Всякому же, ему же дано будет много, много взыщется от него: и ему же предаша множайше, множайше истяжут от него…»
И дальше — параграф один, который, казалось, уже сразу обо всем сказал: «Все физические существа управляются явными законами». Явными?.. Не о конституции ли речь? Конституция в России?!
Читать пришлось, видно, долго. Но вот легкое гусиное перо снова в руках: «Я, нижеподписавшийся, находя цель и законы Союза Благоденствия совершенно сходными с моими правилами, обязуюсь деятельно участвовать в управлении и занятиях его, — покоряться законам и установлениям от него властям и сверх того, даю честное слово, что даже по добровольном или принужденном оставлении Союза не буду порицать его, а тем менее противодействовать оному. В противном случае добровольно подвергаюсь презрению всех благомыслящих людей».
Еще обычай: втайне от новобранца расписки — обе — были сожжены. Конспирация!
Но если такая тщательнейшая тайна, если бумаги сожжены — то остались ли какие-либо надежные доказательства, что Нечаев все-таки вступает в Союз? Не зря задаю этот вопрос. Ознакомился с немалым числом изданий, где в комментариях или в указателях к фамилии Нечаева С. Д. нет даже упоминаний о том, что был декабристом.
Доказательства нашлись. С. Л. Мухина разыскала среди иных прочих донос 1826 года: «Я, нижеподписавшийся коллежский асессор Дмитрий Игнатьев сын Альбицкий, в исполнение Высочайшего Его Императорского Величества повеления, по чистой совести, без всякой утайки сим объявляю о кратковременной прикосновенности моей к Союзу Благоденствия, в который вступил членом в начале 1819 года по предложению бывшего тогда директором тульских училищ титулярного советника Степана Дмитриевича сына Нечаева…»
Союз просуществовал три года. Он стал основой для Северного общества, которому и выпала историческая доля вывести мятежные войска на Сенатскую площадь.
200 человек — всего! — вступило в Союз Благоденствия. Нечаев один из этих двухсот, кто добровольно положил себе участь снести все, что означало вступление в тайное общество. Он и все они могли догадываться, что власти не будут церемониться с противуправительственными настроениями. Да и устав предупреждал. В нем такой призыв к новобранцам: «…перенести все трудности, с стремлением к оной (к цели Союза, как говорилось строчкой выше. — В. О.) сопряженные».
О чьем благоденствии должен был печься член Союза? О благоденствии народа России, нуждавшегося в республиканском образе жизни.
Вот для примера, как мыслил себе это понятие Павел Иванович Пестель: «Я сделался в душе республиканец и ни в чем не видел большего Благоденствия и высшего Блаженства для России, как в республиканском правлении».
В Законоположении Союза такая мысль: «…при совокуплении идей в обществе первый закон есть соблюдение благо общего». Еще четкое изложение: «Правительства… и законы бывают многоразличны, но всякое… имеет или должно иметь целию (ежели оно справедливо) благо управляемых».
И еще цитата — это чтобы понять, какие цели и задачи ставило Законоположение перед Нечаевым как новым членом Союза: «Когда зло очевидно и усиление оного ощутительно, тогда жалобные восклицания бессильны и удел слабых, тогда деятельное противоборство есть необходимая для каждого гражданина обязанность».
Чем же должен был заниматься Нечаев в своем тайном сообществе? В Уставе ответ: «Каждый член, вступив в Союз, обязан, судя по своим способностям, приписаться к которой-нибудь из отраслей, в цели означенных, и сколько возможно содействовать трудам ее».
Отраслей, где предназначено использовать способности, как выясняется, было несколько. Они в Уставе так перечислены: «В цель Союза входят следующие четыре главные отрасли: 1-я — человеколюбие, 2-я — образование, 3-я — правосудие, 4-я — общественное хозяйство». Запомним первые две из них, чтобы узнать, чему же отдал предпочтение Нечаев, исполняя тайную волю тайного своего сообщества.