А вот дочери Серио… Вернувшись домой, они приступили к выполнению своего плана по изгнанию новой жены их отца. Бесконечные жалобы на мачеху, мелкие пакости, грубость… Доходило до того, что девчонки рвали на себе одежду, и со слезами бежали к отцу - она нас бьет! Серио безоговорочно доверял дочерям, и каждый раз в подобных случаях начинал кричать на жену. Ну, а на жалобы Олеи муж раздраженно отвечал: неужели для тебя так сложно подружиться с моими девочками?! На все просьбы обуздать дочерей, Серио отвечал одно и то же: "Они еще дети! Ты старше их, и оттого должна быть умней, терпимей…". Медленно, но верно, отношения в семье становились все более и более невыносимыми…
… В тот день Олея, заглянув в их с Серио комнату, увидела там старшую из дочерей мужа. Девица спокойно копалась в шкатулке с драгоценностями Олеи, и уже отложила для себя в сторону несколько блестящих вещиц.
- Ты что тут делаешь? - с трудом сдержалась Олея.
Девчонка, не отвечая, и даже не посмотрев в сторону мачехи, продолжала свое увлекательное занятие. Вот она отложила в сторону еще одну вещь…
Ладно… Уже привычно приглушив раздражение, Олея подошла и молча закрыла шкатулку, а девица, цапнув отложенные украшения, сунула из себе в карман.
- Положи на место то, что вынула из шкатулки… - ровным голосом сказала Олея.
- Да пошла ты… - девица удобно развалилась на лавке. - Что хочу, то и беру. Это дом моего отца, а значит, и мой тоже. И все, что тут есть, это тоже мое. Мне и отец так сказал - в этом доме можешь брать все, что хочешь. Вот я это и делаю. А если тебе что не нравится, то знай - здесь никто никого за юбку не держит.
- Это мои вещи - Олея все еще старалась не повышать голос. - Не твоего отца, а именно мои.
- Твои-и? Да кто ты такая? Старая девка, подобранная моим отцом в трудный момент его жизни. Батя всегда жалел тех, кто никому не нужен. И нечего тебе загребать под себя все подряд! Если я захочу, он мне и так всю эту шкатулку отдаст, вместе со всем содержимым.
- Я сказала - вынимай из карманов все, что ты только что у меня украла!
- Это ты у нас отца украла!
- Чтоб ты знала: к тому времени, когда мы с ним познакомились, он уже был в разводе более года!
- Ну и что? Если б не ты, то батя, возможно, еще бы вернулся к нам. Он и так в наш дом постоянно заглядывает, и я-то вижу, что у них с матерью дело еще далеко не окончено. Что, не знала? Теперь знаешь… Так что даже тебе должно быть понятно - в доме моего отца я могу делать все, что хочу, и брать все, что пожелаю, а ты… В общем, пошла вон отсюда!.. Ох, я еще кое-что забыла! - и девица направилась к шкафу, где лежала одежда Олеи. Распахнув створки, она сдернула оттуда соболиную шубу, которую родители подарили дочери на свадьбу. - Вот теперь все. Мне ее перешьют…
- Что!?
- А ты что думала? В этом доме мне, в отличие от тебя, принадлежит все. Так что уйди с дороги! Ну, долго еще на месте топтаться будешь?
Олея, не чувствуя ничего, кроме всепоглощающей обиды, шагнула к девице, и влепила ей оглушительную пощечину. Рука у женщины была тяжелая, и отпора девчонка не ожидала, так что дочка Серио в полной растерянности грохнулась на пол, ошалело хлопая глазами и схватившись за щеку. Не привыкла к такому, и уж тем более не ожидала подобного от прежде молча глотающей обиды мачехи…
Олея, не говоря ни слова, вытащила из кармана девицы свои украшения, подняла с пола шубу…
- Ну, ну… - дочка Серио наконец-то обрела возможность говорить, вскочила на ноги. - Ну… Ты навек запомнишь сегодняшний день! И я сделаю все, чтоб батя выгнал тебя с позором!
- Пока что я тебя выгоняю! - распахнула дверь комнаты Олея.
- Попомнишь еще меня, ох, попомнишь!.. - выскакивая, девчонка не смогла найти других слов от переполнявших ее эмоций. - Попомнишь!..
Мужу Олея ничего говорить не стала - знала, что он ей ответит. Однако девица в тот же день пожаловалась отцу на жестокость мачехи, и Серио вновь устроил жене выволочку: моя старшая дочь - она еще ребенок, и прояви же, наконец, такт и терпение! Сколько можно обижать моих дочек?! И вообще: могла бы дать девочке поносить шубу - с тебя не убудет, а малышку можно и побаловать, ей это принесет такую радость! С чего ты такая жадная - не понимаю: тебе уже не раз было сказано - мы одна семья, и девочка имеет право брать в этом доме все, что пожелает! Вот не была бы ты такой скаредной - тогда б и дети мои к тебе лучше относились! И вообще, никто, кроме тебя, на моих доченек не жаловался! Неужели так сложно найти с ними общий язык?!
Свою угрозу "попомнишь меня, ох, попомнишь!" белобрысая девица воплотила в жизнь не просто быстро, а очень быстро. Через день Серио с женой были приглашены на свадьбу одного из купцов. Как обычно в таких случаях, Серио прихватил с собой и обеих дочерей - дескать, девочки растут, так пусть на моих красавиц сейчас люди посмотрят, все же через несколько лет обе заневестятся, может, кто уже сейчас начнет приглядывать будущую жену для своего сына.
Ну, как и положено, отгуляли на свадьбе, поздним вечером ушли, а ночью в дом Серио стражники постучались. Дескать, в том праздничном доме, где вы были, пропажа случилась - украли дорогое ожерелье, и будто бы кто-то видел, что это сделала Олея, так что вы уж извините нас, господа хорошие, но нам надо обыск у вас учинить… Просим понять и не обижаться. Как только открыли стражники шкатулку с драгоценностями, так сразу и увидели ожерелье - оно сверху лежало, на самом виду…
Это уж позже Олея вспомнила, как видела, что в их комнату, сразу же после приезда со свадьбы, прошмыгнула старшая дочь Серио, которая в тот день осталась ночевать в их доме, но в первый момент молодая женщина не могла понять ничего.
Вот тогда-то и был первый арест, тюрьма и суд… Нашелся даже свидетель, молодой парень, который нагло утверждал, будто видел своими глазами, как подсудимая прятала ожерелье в свой карман. Серио, потратив немалые деньги, сумел замять дело, но с той поры отношения между мужем и женой стали портиться не по дням, а по часам. Он не желал слушать слов Олеи насчет ее невиновности, а одно лишь предположение о том, что в этой истории могла быть замешана его дочь - это вызывало у Серио настоящее бешенство. Стоило Олее только заикнуться на эту тему, как муж уходил из дома, и не возвращался по нескольку дней.
Более года Олея безвылазно просидела дома, не решаясь выйти за порог, однако клеймо "воровка" уже прочно приросло к ней. Для бедняжки это была не жизнь, а сплошные мучения. Да и муж обращался с Олеей, как с настоящей преступницей, только что не бил. Кажется, он уже начал раскаиваться, что женился на ней - мол, взял за себя воровку, а не честную девушку!.. Верно говорят, что внешность обманчива! Дескать, имея такую жену, в глаза людям глядеть стыдно! Опозорила и себя, и мужа, и родителей…
Весь этот год Олея прожила с чувством непонятной вины, и оттого вынуждена была молча проглотить очередную обиду, когда в один далеко не прекрасный день Серио сообщил ей, как бы между делом, что у него на родине не так давно появился еще один сын, третий по счету. Самое неприятное было в тои, что ни малейшего раскаяния у мужа Олея не заметила. Так вот, - растерянно подумала Олея, - так вот, значит, у каких старых друзей он дневал и ночевал, когда они ездили проведать его родителей… Впрочем, о чем-то подобном она и сама ранее догадывалась, только вот ей и в голову не могло придти, что Серио не видит ничего необычного в том, что чуть ли не в открытую изменяет своей жене.
Пока потрясенная до глубины души женщина не могла подыскать нужных слов для ответа, муж спокойно заявил ей, что криков от дорогой супруги по этому поводу он слышать не желает - раз его женушка не в состоянии родить ребенка, то ему не остается ничего другого, как подарить своим двоим сыновьям еще одного братика. Естественно, на родину он теперь будет отсылать чуть больше денег. Дети - это радость, а если его жене что-то не нравится, то пусть сама, наконец, осчастливит его законным сыном. Что, не можешь этого сделать? Тогда помалкивай, и не лезь со своим мнением, оно мне не интересно…
После того Олея проплакала не один день. Все это время ее обуревали самые разные чувства: любовь к мужу и в то же время обида на него, тоска, душевная боль, острая неприязнь к его дочкам, и все то же непонятное чувство собственной вины… Конечно, женщине пришлось смириться с неизбежным, но на душе появилась еще одна саднящая зарубка…