Несмотря на то что Пертурабо ничего не помнил, он, будто опирающийся на жизненный опыт старик, смог ясно представить, как возникла долина, как появился Лохос, почему этот город находится именно здесь, в беспощадном краю, почему он защищает этот клочок плодородной земли и от кого.
Мильтиад задержался на узкой площадке каменной лестницы. Протянув пареньку руку, он нарушил молчание:
— Путь тут ненадежный.
— Мне не нужна помощь, — заявил Пертурабо, взглянув на руку с тем же спокойным интересом, с каким осматривал все вокруг.
— Как хочешь, — буркнул суб-опцион и отвернулся, явно встревоженный поведением необычного ребенка.
Ступени оказались истертыми и скользкими от лишайника, выросшего там, где сквозь скалы просачивалась вода. Мальчик с легкостью преодолел и этот участок, и короткий спуск к широкой мощеной дороге. Она упиралась в низкую, скрепленную раствором стену-перемычку между отвесными склонами ущелья. Воины окружили Пертурабо, перестроившись в каре.
— Эта дорога ведет к Лохосу? — спросил мальчик.
С другой стороны путь терялся из виду, огибая утес с неровными выступами на макушке. Дождевая вода еще не впиталась в темную землю, и ливень не успел превратить дорогу в грязь. Теплея, воздух становился удушливым от влажности, однако ребенок не обращал на это внимания. Температура для него была переменной, которую стоит определить, оценить и запомнить для последующего анализа, но не более того.
— Нет, к Ирексу, — ответил Мильтиад. — Там, внизу, она пересекается с трактом к Лохосу. Надо еще спуститься.
Группа быстрым шагом двинулась по дороге. Серое небо приобрело бледно-золотой оттенок, и звезды скрылись.
Даже вихрь побледнел, к радости ребенка превратившись в лиловатый синяк. После восхода солнца небесный глаз уже не мог смотреть на Пертурабо с прежней силой, и он отчасти расслабился — хотя раньше даже не подозревал, что напряжен.
Ночь все еще цеплялась за долину, и чем ниже спускался отряд, тем мрачнее становилось вокруг. В воздухе сгущались тени, как будто непокорная тьма собирала силы для последнего боя с крепнущим днем.
В мир постепенно возвращались цвета. Из деревень и усадеб, что льнули к склонам долины, далеко разносились шумы, издаваемые просыпающимися семействами. Дома стояли в опасных местах — на утесах и скальных уступах. Присмотревшись, он заметил также, что холмы покрыты замысловатыми узорами террасных полей и грязеуловителей, мальчик понял, насколько важен для местных жителей каждый сантиметр плодородной почвы.
Дорога влилась в тракт. По гладким, плотно подогнанным плитам иногда проезжали телеги, запряженные тягловыми животными. Было еще безлюдно, и группа быстро продвигалась в глубь долины. На подступах к реке путь обогнул защитную насыпь из камней, выложенных между принесенными разливом валунами. Чуть позже отряд пересек водную преграду по широкому мосту. На другом берегу дорога резко пошла вверх и обвилась вокруг крутого утеса, почти нетронутого рукой человека — за исключением тщательно высеченных ступеней.
На вершине вздымались стены Лохоса, возведенные из глыб песчаника. Пригнаны они были настолько точно, что казалась единым, бесшовным целым с пиком, на котором их возвели. И все же, хотя стены росли из горы и состояли из того же материала, они отличались от нее так же, как мальчик отличался от мужчины. Укрепления превосходили скалы в изяществе и величии. Они окружали пик и поглощали его, доказывая, что человек превосходит мастерством природу. В этом смысле ребенок и крепость были похожи.
Оглянувшись на паренька, Мильтиад с нескрываемой гордостью произнес:
— Стены Лохоса, непробиваемые и несокрушимые.
— Ничто не вечно, — заметил Пертурабо.
Опцион нахмурился.
Дорога поднималась идеальными зигзагами. Посередине тянулось углубление, предназначенное для стока воды, также возчики упирали в него стопорные шесты. Когда путь стал еще круче, плиты сменились ярусами брусчатки, дающими опору. На подходах к вершине каждый поворот охраняли небольшие бастионы.
Группа вышла на полукруглую площадь, высеченную в толще скалы. Мальчик увидел массивные, обитые бронзой с прочными металлическими шипами деревянные ворота. Надзирали за ними из двух колоссальных башен.
Мильтиад остановился перед створками и постучал в маленькую дверцу, находившуюся в задней части левой башни, — там, куда сложно было подвести таран. Когда ее открыли, Пертурабо разглядел узкую лестницу, перекрытую железной решеткой на петлях. Ребенок догадался, что здесь уязвимое место оплота.