Юрий сел справа от хозяйки, напротив него – грузный музыкант с чувствительными длинными пальцами, а справа – та самая вдова, хозяйка крупного магазина, о которой говорил Пьер.
Мадам Ламонт, исполнявшая роль главного медиума, напомнила правила проведения сеанса и предложила вызвать дух Buonaparte Наполеона. Все одобрительно закивали.
Вначале перевёрнутое блюдце из китайского фарфора никак не желало двигаться. Мадам Ламонт велела всем сосредоточиться, продолжая взывать к духу великого императора. Миролюбов держал руки на донышке блюдца так, для вида, лишь бы не мешать остальным. Но вот, к его немалому удивлению, блюдце чуть дёрнулось разок-другой, а затем довольно бойко заскользило по картонному листу, касаясь наведённой на его поверхности чертой определённых букв и цифр. Юрий чувствовал, что он не толкает блюдце, а лишь следует за его движением. Может быть, его толкают другие участники? Приглядевшись, Юрий Петрович убедился, что вдова, музыкант и мадам Ламонт также прикасаются к блюдцу только самыми кончиками пальцев, а оно, словно ведомое неизвестной силой, перемещается по кругу. Полумрак, торжественная тишина, проникновенный голос медиума и это необъяснимое движение блюдца… Суеверный страх, воспитанный когда-то в детстве на рассказах бабок-богомолок, вновь непроизвольно зашевелился где-то в глубине души. А ведь на самом деле: откуда этому неведомому духу известны подробности жизни всех, кто находится в гостиной? То, что ответы точны и соответствуют действительности, он видел по реакции окружающих, по их удивлённым восклицаниям, по дрожащим от волнения голосам. Дело в том, что мадам Ламонт вначале предложила каждому по очереди задать контрольный вопрос о чём-либо таком, чего никто, кроме него самого, знать не может.
Поздняков, например, поинтересовался у духа, как звали его одесскую тётушку. Когда всезнающий дух французского императора старательно вывел, тычась чёрточкой на блюдце в написанные по кругу буквы, «Мария Карп», Пьер воскликнул:
– Ну, Боня и сукин сын, надо же, помнит тётю Машу, как я памятник дюку Ришелье, – и уже по-русски добавил: – Шоб мне сдохнуть! Она, конечно, не Карп, а Поликарповна, но тебе, как французу, прощается!
– Мсье Пьер, прошу не выражаться, дух может обидеться и покинуть нас! – строго заметила мадам Ламонт.
Когда пришёл черёд вопросов по существу, ответы духа стали не так точны и категоричны, иногда он вообще начинал кружить блюдце на месте, не приближаясь к буквам. В таком случае следовал обязательный вопрос медиума, хочет ли дух ответить на поставленный вопрос, на что последний чаще всего отвечал «нет». Иногда он отвечал двусмысленно, а изредка и вовсе ругался.
– Ну вот, ему можно, а мне, видите ли, нельзя! – шёпотом пожаловался Сквозняк.
Юрий Петрович между тем раздумывал, о чём спросить духа. Конечно, очень хотелось узнать о своём будущем, ведь его положение на фабрике весьма шаткое, особенно учитывая натянутые отношения с главным лаборантом, а оказаться сейчас на улице – страшно подумать! Но выяснять своё, личное, перед десятком незнакомых людей, особенно после столь успешного дебюта, – нет, пожалуй, не стоит… Нужно спросить о чём-то значительном, масштабном. О чём же? Вот и его очередь, итак…
– Пусть дух скажет, придет ли конец власти большевиков в России и когда? – Миролюбов заметил, что его вопрос оценили. Да, сегодня действительно его день, всё складывается как нельзя лучше.
Между тем блюдце вывело ответ: «Да. Когда рухнет стена».
– Какая стена? – спросило сразу несколько голосов.
– Та, что ещё не построена, – был ответ.
После этого дух Buonaparte перестал отвечать и, видимо, покинул гостиную.
Все были поражены предсказанием. Мадам Ламонт поблагодарила духа и предупредила, что присутствующие не вправе рассказывать никому о прорицаниях, иначе они не сбудутся.
Гости стали оживлённо обсуждать спиритический сеанс, делиться впечатлениями. Одни пытались разобраться в ответах духа, другие сожалели, что не спросили ещё что-то важное. Несколько экзальтированных дам окружили Миролюбова, подробнее расспрашивая об Индии.
Раздался звонок, и вскоре хозяйка вернулась с ещё одной припозднившейся гостьей – миниатюрной худенькой девушкой. Мадам Ламонт подвела её к свите Миролюбова.
– Мадемуазель Жанна Вайдерс, очень интересуется русской литературой, – представила она. – А это русский литератор, мсье Миролюбов.
– Вы пишете стихи, мсье…
– Юрий, – подсказал Миролюбов. – И не только стихи. Пишу рассказы, повести, а ещё занимаюсь исследованиями в области древнеславянской истории. – Литератор отвечал всё тем же неторопливым, полным достоинства тоном человека, находящегося в центре внимания.