— Тебя избили? Что произошло? — продолжила засыпать меня вопросами Лиза с неожиданным участием.
— Покушение, — ответил я.
— Покушение?!
— Да. Меня пытались убить. Скорее всего те же, кто убил родителей.
— Так ты уже знаешь? — на лице Лизы отразилась неподдельная печаль. Сестра обладала, как оказалось, очень подвижной мимикой. — Алексей, мне так жаль. Это ужасно. Просто немыслимо! У меня до сих в голове не укладывается, как такое могло случиться.
— Да, это ужасно, — я выдавил из себя вздох. — Но сейчас мне надо укрыться на какое-то время. Возможно, меня ищут.
— Да-да, конечно. Тебе обязательно надо спрятаться от этих негодяев. Пошли в дом, там поговорим, — Лиза зашагала к особняку, и я за ней. — Только должна извиниться: меня сейчас гости. Сам глава Оболенских тут, у нас с ним очень важный разговор. Тебе придётся обождать. Прости.
— Конечно, — кивнул я, отметив про себя, что представлять меня главе рода Оболенских она не торопится.
— Ты очень голоден? Я велю слугам принести тебе еду.
— Да, если не трудно. А у тебя как дела? Чем вызван визит столь важной особы?
— Ох, и не спрашивай. Сергея арестовали. Он обедал в гостях, когда заявились жандармы и повязали всех, кто там был. Ещё и с обыском к нам приходили. Не представляешь, как я обеспокоена. Пётр Петрович приехал, чтобы оказать посильную поддержку.
С моих уст едва не сорвалось стандартное «всё будет хорошо», но я вовремя вспомнил, что хорошо не будет. Мужа Лизы казнят в конце сентября, сразу после громкого судебного процесса над семнадцатью заговорщиками. Понятное дело, сейчас моя троюродная сестра тешила себя надеждой, что супруга оправдают.
— Как великодушно, — произнёс я с долей сарказма.
— Несомненно! — согласилась Лиза на полном серьёзе. — Пётр Петрович — человек благородный и великодушный. Он обещал оказать мне всяческую поддержку и привлечь самых лучших адвокатов Москвы. Вышла ужасная ошибка, Сергей ни в чём не виноват. Так кто тебя пытался убить? Как так получилось? Скажи хоть пару слов.
— Какие-то люди схватили меня и держали в подвале. Мне удалось выбраться. Боюсь, подробности рассказывать слишком долго. Кажется, тебе придётся помучиться любопытством.
— Действительно. Гости ждут, я должна вернуться, но вечером ты обязательно мне всё расскажешь. Пройдём… вот сюда, через тот вход.
Лиза всем своим видом демонстрировала сочувствие, но даже через главное крыльцо не стала вводить меня в дом, наверное, чтобы безродный не попался на глаза влиятельным родственникам. Мы прошли через боковую дверь, что вела в небольшую комнату с книжными шкафами. Лиза оставила меня одного, и я, усевшись в кресло, стал ждать, когда закончится встреча с Оболенским.
Минут через двадцать явился высокий мужчина преклонных годов во фраке и с бабочкой. Я думал, меня позовут на кухню. Но нет. Поклонившись, человек представился дворецким и сообщил, что княжна просит пройти в главную гостиную.
Миновав короткий коридор, мы через широкую дверь вошли в просторную комнату, ярко освещённую хрустальными люстрами. Тут были камин, рояль диваны, два стола, один из которых занимала большая чаша с фруктами. На стенах висели фамильные портреты, а на полках шкафов и комодах вперемешку с декоративными статуэтками стояли семейные фотографии. Тем не менее, убранство помещения не отличалось особой изысканностью и выглядело простовато.
Вокруг камина в креслах сидели Лиза и два мужчины. Один — дородный, пожилой, с пышными бакенбардами и сединой в волосах. Лицо обрюзгшее, нос картошкой, губы толстые, на лбу — резкие морщины. Этот господин был одет в тёмно-бордовый костюм-тройку. Бросались в глаза золотая цепочка часов, два золотых перстня и старомодный галстук, завязанный причудливым узлом. Второй гость — помоложе, с длинными закрученными вверх усами. Наряд его был строже: чёрный костюм, белая сорочка.
Елизавета представила нас друг другу. Пожилого гостя звали Пётр Петрович. Я сразу догадался, что он и есть глава рода. Второй тоже оказался Оболенским. Мне предложили сесть в кресло и стали расспрашивать. Вопросы задавал Пётр Петрович, его родственник почти всё время молчал.
— Прежде всего должен принести вам свои соболезнования, — размеренным, покровительственным тоном произнёс глава рода. — Мы были друзьями с вашим отцом. Его гибель — великая трагедия для всех нас.
— Спасибо за участие, — поблагодарил я.
— Насколько мне известно, ваши родственники уже покинули страну. А вы, вижу, решили остаться?
— У меня не было возможности это сделать.
— Понимаю. Елизавета поведала нам о бедственном положении, в котором вы очутились. Большую радость доставляет мне тот факт, что вам удалось спастись. Если не затруднит, расскажите, пожалуйста, подробнее о том, что произошло.
Так вот зачем меня позвали. Оболенского тоже замучило любопытство.
— Я не помню, как меня схватили, — я показал на шишку. — Был сильный удар по голове. Теперь всё, как в тумане.
— Что ж, к сожалению, такое случается. Надеюсь, память скоро прояснится. Но вы же помните, как вырвались из лап негодяев?
— Сегодня утром я очнулся в подвале. Меня держали взаперти, угрожали оружием. Судя по манерам, это были члены какой-то банды. Точно не полиция и не стража рода. Мне удалось убить пятерых и убежать. Один из них оказался эфирником, остальные — обычные люди. Держали меня в Лазаревском переулке на какой-то заброшенной фабрике.
— Это же север, верно? — уточнил второй Оболенский.
— Да, это находится на севере, — подтвердил я.
— Любопытно, очень любопытно. Там же хозяйничают Шереметевы. Похоже, и тут Святослав приложил руку.
— Абсолютно верно, — вернул себе инициативу Пётр Петрович. — В северных кварталах у него много доходных домов и прочих заведений. Вероятно, Святослав решил обратиться к помощи местных воров. Не стоит этому удивляться, Алексей. Такие, как Святослав Шереметев, не гнушаются никакой мерзости.
Я и не удивлялся. Всем давно известно, что бандам, которые в тридцатых терроризировали Москву и прочие города, покровительствовали крупные рода. Иначе всё это ворьё даже пискнуть не посмело бы. Но нет, лихие люди вполне вольготно чувствовали себя на улицах.
— Мне не удалось спросить, на кого они работают, но я тоже думаю, что на Шереметева, — сказал я. — Вначале были убиты мои родители, на следующий день похитили меня. Слишком подозрительное совпадение.
— Однако, признаться, я удивлён, что Шереметев решил покуситься на вашу жизнь, — проговорил Пётр Петрович.
— Я тоже удивлён. Я ведь изгнанный, ношу другую фамилию и формально не являюсь членом рода Дубровских. Кажется, кто-то решил перестраховаться.
— Вы сказали, что вам удалось убить пятерых бандитов и сбежать, — напомнил глава рода. — Как у вас получилось это сделать?
Кажется, Оболенский что-то заподозрил. Простой студент вряд ли справится с пятью вооружёнными головорезами, один из которых — эфирник.
— По общему мнению, я — немощный, однако это не совсем так, — я старался выражаться, как можно более расплывчато, на ходу додумывая легенду, которая в общих чертах сложилась в моей голове во время поездки. — У меня есть дар, хоть об этом никто прежде не знал. Нескольких простых техник помогли справиться с похитителями. Вряд ли вам будут интересны подробности банальной драки. Всё произошло так быстро, что я и сам не понял, как оказался на свободе.
— Постойте, но как же так? Почему вы скрывали свой дар? — с удивлением проговорил Пётр Петрович.
— Давняя ссора с отцом привела меня к разрыву отношений с семьёй. Он так решил. Простите, но мне бы не хотелось вдаваться в подробности семейных дрязг. Былые ссоры сейчас уже не имеют значения. Мой род истреблён, а те, кто остался в живых — сбежали. Теперь я — единственный наследник своего отца. Я — Дубровский и останусь им до конца дней.
— Вижу, трагедия не сломила ваш дух, — глава рода пристально посмотрел на меня, взгляд его заплывших глаз был не очень приятным.