Домкомы и дворники строго следили за тем, чтобы окна домов были заклеены материей или ватманской бумагой крест на крест. Строго соблюдалась светомаскировка по ночам. Макеты знаковых столичных построек на стадионах и пустырях усиленно охраняли военные. Еще с утра 2 июля началось формирование отрядов народного ополчения – исключительно московской инициативы. А 21 июля запись в ополчение на пунктах при райкомах ВКП (б) и ВЛКСМ, райисполкомах, заводах и фабриках проходила уже в привычном ритме с 08:00 до 13:00.
12.00. На трех оружейных складах столицы стали выдавать оружие (в основном, винтовки Мосина образца 1891 года) тем ополченцам, кто прошел двухнедельную боевую подготовку. В целом на трех ополченцев полагалась одна винтовка и выдавалась отличникам стрельб.
В кабинетах
В 10.00 главный партийный "городничий" Москвы Александр Щербаков, приехав из офиса Совинформбюро на Центральном телеграфе, которое он одновременно со всеми своими многочисленными должностями возглавлял, провел утреннее оперативное совещание . Основной вопрос: "безусловное окончание формирование" НЗ (неприкосновенного запаса) мяса и мясопродуктов на хладокомбинатах, муки на элеваторах и "совершенствование разъяснительной работы среди населения по первоочередным мерам ПВО".
Можно с большой долей уверенности говорить: 21 июля столица, серьезно поволновавшаяся долгим, в течение десяти первых дней войны, отсутствием вождя народов, успокоилась. Он выступил по радио в 06:30 03 июля, впервые в обращении к согражданам использовал терминологию христианских священников: "Братья и сестры". С тех пор фамилия Сталин не по одному разу на дню упоминалось в сводках, радиопередачах и печатных сообщениях Совинформбюро. Он был вновь с москвичами, со всем многонациональным советским народом.
21 июля около 12:00 по дипломатическим каналам Сталину передали ответ премьер-министра союзной Великобритании Уинстона Черчилля о невозможности открыть второй фронт против Германии на севере Франции и севере Норвегии, о чем глава СССР просил его в послании от 18 июля, ссылаясь на статьи подписанного 12 июля в Москве советско-британского соглашения о совместных действиях против Германии. С 12 до 16 часов (с небольшим перерывом) "верховный" провел ряд совещаний и консультаций с военачальниками, членами Ставки и ГКО. Обсуждали положение на фронтах и текущие вопросы обороны Москвы.
Генеральный секретарь Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков)
Иосиф Виссарионович Сталин. Фото:ТАСС
В 15:10, судя по журналу посещений, с докладом к Сталину прибыл председатель столичного горисполкома генерал-майор Василий Пронин. Вождь интересовался ходом эвакуации из столицы детей и женщин, театров, киностудий, ведь именно он еще в начале июля обронил на заседании ГКО фразу: "Сначала – искусство, заводы – потом". "Пытал" главный председателя Московского горисполкома и по поводу отправки на фронт новых реактивных установок БМ-13 ("Катюша"), а также увеличения поставок автоматов ППШ – практически все оборонное производство в столице курировал Пронин.
Сталину уже доложили об ужасе, который неделю назад испытали захватчики от работы первой батареи "Катюш" по станции Орша, где скопились эшелоны с техникой и живой силой гитлеровцев, а также по их переправе через Днепр. Знал вождь и о том, что это грозное оружие, произведенное в Москве, гитлеровцы прозвали "сталинским органом".
Около 15.00 глава НКВД Лаврентий Берия посетил Лефортовскую тюрьму. Там под арестом находились бывший командующий Западным фронтом, один из создателей советских бронетанковых войск, генерал Дмитрий Павлов, а также ключевые военачальники этого фронта: генерал-майоры Владимир Климовских, Андрей Григорьев, Александр Коробков. Все они после двух недель "тщательных" допросов признались: участвовали в "антисоветском военном заговоре и намеренном открытии фронта врагу".
Берии нужно было осмотреть внешний вид обвиняемых, так как по согласованию со Сталиным, на 17:00 было назначено заседание Военной коллегии Верховного суда СССР. Генералов уже неделю не вызывали на допросы, кормили из ресторана. С ними пора было "кончать", а народу сказать: главные виновники поражений и отступления РККА на советско-германском фронте расстреляны. Тем самым, полностью обелить в лице трудящихся и еще раз возвеличить их вождя товарища Сталина, а также их великих полководцев товарищей Жукова, Ворошилова, Тимошенко и других.
Игра, ставшая реальностью
Но, несомненно, главное событие дня 21 июля 1941 года в Москве – устроенная с 17 часов Ставкой и ГКО военная игра по отражению воздушного нападения на столицу. На ней от начала до конца присутствовал Сталин. Адреса проведения учений их участники в своих воспоминаниях называют разные. Знаменитый авиаконструктор Александр Яковлев говорил, что это была усадьба Докучаева-Солдатенкова на Кирова (ныне Мясницкая), 37, где позже долгое время была приемная министерства обороны СССР и РФ. Генерал- полковник Даниил Журавлев, командир Первого корпуса ПВО, отвечавшего за оборону Москвы называл особняк на территории Чернышевских (бывших Александровских) казарм, что на нынешней Павловской улице,1 – в Даниловском районе.
Как бы то ни было, все оставившие воспоминания участники "игры в ПВО" сходятся в таких фактах: она проходила в старинном особняке. В нем был просторный кабинет с длинным столом, обилие карт, рисованных схем, чертежей. И всем запомнился шагающий по кабинету, вопреки обыкновению, не задавший в течение полутора часов ни одного вопроса, а только слушавший докладчиков Сталин с потушенной трубкой в руке.
Военная игра закончилась в 18:35. В это время, гитлеровская люфтваффе на авиабазах завершала техническую подготовку и уже разогревала двигатели своих машин перед вылетом на Москву. Еще в одном сходятся те, кто вспоминал о той исторической военной игре в топографические карты. Когда военачальники изложили свои планы отражения авиационных ударов противника, вождь молча обошел вокруг разложенного на стульях планшета со схемами, стал, наконец-то, раскуривать трубку и произнес: "Не знаю...Может быть, так и надо…". По тем же воспоминаниям участников учений, они произвели на Сталина впечатление детской забавы. И уверенности в успешном отражении воздушных атак на столицу в нем не прибавили. Верховный главком повторил: "Может быть, именно так это и нужно… Не знаю…"А потом добавил с редкой для него обреченностью в голосе: "Людей нет. Кому поручить? Людей не хватает…" И повторил эту фразу еще раз, пыхтя трубкой.