– Ты не из таких людей. Ты… другой. Чужак, – Зариме смущенно поникла. – Я просто чувствую, что ты этого не сделаешь. И не только потому, что плохо говоришь.
Орей согласился с её доводами, хоть и весьма туманными. Да, он выглядел иначе – ни у кого, из тех кого он встретил в деревне, не было светлых волос и бледной кожи. Ему-то точно, как чужаку, проблемы были ни к чему, и хотелось, чтобы все в итоге разрешилось хорошо.
– А как ты оказался здесь?
– Где? – нахмурился Орей, не поняв, что она имеет в виду.
– В монастыре, на этих землях… Ты же… не из нашего народа, – женщину, конечно, привлекла его необычная, по сравнению с остальными селянами, внешность.
– Я толком не знаю. Мой отец подбросил меня в обитель, когда я был маленьким. Больше мне ничего неизвестно.
Он замолчал, чтобы не наговорить лишнего, взгляд устремил вперед. Зариме шла, не отставая ни на шаг, но скоро молчание стало давить на Орея.
– Не отставай, – буркнул монах, обернувшись.
– Не волнуйся. Я буду держаться рядом с тобой, – с кроткой улыбкой отозвалась женщина, но именно это и пугало монаха.
– Ты когда-нибудь… э-э… покидала Шадиб?
– Конечно, – легко призналась женщина. Орей удивленно приподнял брови, а она только грустно улыбнулась.
– Я уже сбегала от Арслана в прошлом месяце. Он побил меня, и я… – Зариме вздохнула, отводя взгляд. – Надеялась, что мне помогут у вас в обители. Спрячут от него.
– Но ты не приходила… Я бы тебя точно запомнил! – в сердцах выдал Орей.
– Я не дошла.
– О-о, – протянул монах, догадавшись, чем закончилось эта попытка. Скорее всего, Арслан её догнал и вернул домой, где она снова понесла наказание. Поскольку сама мысль об этом сильно злила Орея, он не стал требовать от Зариме подробностей произошедшего. Того, что он уже видел, и этих догадок вполне хватало, чтобы монах, игнорируя учение Высших, начал искренне желать смерти другому человеку.
«Человеку, который мне помог!» – ещё раз напомнил себе Орей, ощутив, как кровь бурлит от гнева. Быстро же внешнему миру удалось лишить его душевного равновесия. А было ли оно вообще? Он ведь никогда не знал другой жизни, кроме монастыря, и не мог ни с чем сравнить то, что происходит с ним сейчас. Жизнь по уставу Полуденных Врат текла размеренно, перемены почти не трогали монахов.
Подъём по тропе показался монаху особенно изнуряющим, крутым, будто обитель не хотела впускать в свои стены человека, поддавшегося греховным мыслям.
«Я увидел зло. И я его возжелал. Смогу ли я его не совершить?» – Орей в глубине души понимал, что его позволение Зариме идти вместе с ним, ставит его на грань совершения этого зла. И что если Арслан вернется домой, пока их нет? Нельзя забывать, что эта женщина – чужая жена, ограниченная суровыми законами. Но так же она и человек, невинная, которая отчаянно нуждается в помощи из-за несправедливого обращения.
Монах отвязал веревку, скрепляющую створки ворот, впустил следом за собой Зариме и робко взглянул на нее. Она же осматривала сад глазами полными радости и восхищения. В них плескалось столько свободы и счастья, что Орей тоже внутренне порадовался. Уверился, что всё сделано правильно. Не зря он не стал её прогонять обратно в поселение.
– Тут так прекрасно, – сказала женщина. Монах с улыбкой кивнул.
– А когда сад цветет белым пышным цветом это бесподобное зрелище. Тебе надо бы побывать тут весной… – Орей вдруг осекся. До весны ещё очень далеко, а к тому времени он надеялся уже покинуть Шадиб. Зариме придется оставить тут, с мужем.
Он крепко зажмурился, встряхнул головой, которая обернула эти невинные мысли в совсем неправильное русло. Будто бы они с Зариме вообще могут быть вместе… И как это, вместе?
Пока не стало слишком поздно, Орей поспешил объясниться.
– Зариме… – прокашлявшись, начал он. – Прости, но… напрасно я говорю тебе это все. Про сад... Я не смогу помочь тебе с Арсланом. Он твой муж. Это… ваша жизнь, ваши законы, которых я не понимаю.
– И не нужно ничего понимать. Я уже всё придумала. Но ты – моя единственная надежда, Орей… – высказала женщина, решительно сверкнув глазами.
– Что?
В тот же миг, когда Зариме приоткрыла рот, чтобы поведать о своей задумке, со стороны фермы раздалось истошное кудахтанье, переходящее в хрипловатое взвизгивание. Орей, позабыв о женщине, бросился на звуки через сад. За плетнем летали пух и перья. Курицу нещадно рвал на части крупный, размером чуть больше козы, дикий пятнистый кот. Все кругом было залито птичьей кровью. Уцелевшие пеструшки в панике разбежались по саду с диким криком. Одна пронеслась прямо под ногами Орея, который расширившимися от ужаса глазами смотрел на наслаждающегося кровью хосса. Зверь явно не ждал, что его трапезе помешает внезапно вернувшийся монах.