Орей замер, боясь даже дышать. Историю о своем появлении в монастыре он уже слышал, но предчувствие подсказало, что правда разительно отличается от того, что ему рассказывали раньше. Ему еще Мусаил поведал, о том, что его подбросил к вратам обители отец. О матери ничего не было известно. Обычный брошенный ребенок, сирота, коих по свету после Века Крови остались миллионы. С одним только исключением – длань старости по неясным причинам не коснулась этого подкидыша.
– Ночь была спокойная и ясная, – начал Шамет, пристально глядя на Орея, словно прекрасно видит его, – братья отужинали и уже собирались отойти ко сну, а у порога вдруг появился путник. По виду очень напоминавший воина… Со спящим пятилетним мальчиком на руках. Ребёнок был завернут в синий плащ. Незнакомец, чьей внешности никто не запомнил, назвал твоё имя, положил у порога тебя и свой меч. Удивительное оружие, красивое и наполненное магией… – Шамет взял паузу, чтобы отдышаться. – После чего незнакомец пропал. Все решили, что это твой отец. Но очнувшись, ты ничего не помнил, даже своего имени… И если бы его не назвал принесший тебя, думаю… сейчас тебя бы звали иначе…
Орей сглотнул, посмотрел на Шамета с волнением. Сердце тревожно забилось в груди. Да, это была не та правда, которую он слышал прежде.
– Сдвинь кафедру в библиотеке, – прохрипел настоятель. – Твоё истинное наследие покоится под каменной плитой.
Монах смог только нерешительно кивнуть, не понимая, зачем ему вообще нужно какое-то наследие. Не всегда знание истины ведет к добру. Ему всегда было хорошо и спокойно в стенах обители, и он прекрасно жил, и не зная этой странной правды. Твердо понимал Орей одно – раз его отдали сюда, значит, он был не нужен. А в обители он всегда полезен – таскает воду, ухаживает за садом и фермой, помогает с починкой мебели.
– А теперь, друг мой… Прошу… принеси мне воды… – просипел настоятель.
Орей тут же подскочил с места и побежал на кухню. Там среди столов отыскал бадью с холодной родниковой водой, которую с утра принес для питья и готовки, наполнил глиняную кружку и поспешил к Шамету. Вернулся в келью настоятеля, протянул ему питьё, но тот никак не отреагировал. Сухая старческая рука, покрытая темными пятнами, не шевельнулась.
– Шамет? – Орей наклонился к нему, проверяя, жив он или уснул. Но тяжелого дыхания больше не раздавалось, а лик старца выглядел умиротворенным с закрытыми глазами. Монах поставил кружку на пол, схватился за ладонь друга, ощутив, что она сделалась совсем холодной, и горько и долго плакал возле его кровати, позабыв даже молитвы, которые надлежало сразу прочесть над усопшим.
Скорбь и ужас грядущего приковали Орея к полу. Он словно чувствовал, что всякий следующий шаг, сделанный им в одиночку, приведет к чему-то неведомому и оттого ещё более страшному. Ведь на протяжении последних девяноста лет монах покидал стены обители лишь для того, чтобы набрать воду в горном источнике, а после этого сразу же возвращался назад. Все, что он видел вокруг – нескончаемые и прекрасные горы, стеной обступившие необъятную зеленую долину. И не было нужды покидать это восхитительное, спокойное и безопасное место.
Взяв себя в руки, Орей прерывисто зашептал, глотая катящиеся по щекам слезы:
– Да приведут тебя Высшие по дороге к свету… И не покинут они твою… твою душу на пороге перерождения…
Страшная мысль вдруг посетила Орея – могилу он выкопал не зря. Хотя до похорон нужно было еще омыть тело, завернуть в саван и снова и снова зачитывать молитвы, чтобы тело умершего не захватили демоны. Монах сам никогда такого не видел, но в старинных фолиантах довольно красочно описывались подобные случаи.
Утерев рукавом слезы, Орей встал с колен и, бессвязно бормоча под нос слова молитвы, направился в прачечную на поиски подходящей для савана ткани.
В столовой монах остановился и замолчал. Гулкое затухающее эхо его голоса заставило вздрогнуть. Он вспомнил, как порой здесь, за этим столом, было оживленно. Его братья рассказывали истории о дальних землях, диковинных зверях, услышанные от паломников и путешественников. Настоятели зачитывали перед трапезой благословения, а после объясняли пользу разной еды или травяных отваров. Орей всегда слушал с большим интересом, и порой думал, как бы хорошо им было отправиться в путь за пределы Гортазии – страны, где стояла обитель.
Орей рассеянно смотрел на спинки деревянных стульев, расставленных вокруг стола.
– Здесь сидел брат Шамет, – он заговорил, чтобы разрушить тишину, спутавшую его мысли. – А потом он пересел туда, – монах указал на кресло во главе стола, словно рассказывал об этом невидимому собеседнику. – А тут сидел… то есть сижу я, – провел ладонью по спинке стула слева от кресла. Хотелось выругаться, но Орей знал – вся эта скверна от демонов, поэтому отвернулся от стола, зажмурился и снова забормотал молитву, чтобы отогнать сгущающийся вокруг него мрак.