– Наполни третью чашу, – сказала старуха, доев свою порцию адарсы.
Монах потянулся к кувшину, разлил вино по чашам и снова протянул одну матери Рифуде.
– Третья чаша дарует успокоение живым, а покой мертвых – залог спокойствия живых, – надломлено произнесла она и выпила вино одним большим глотком. Орей последовал её примеру, почти не ощутив вкуса после острой приправленной еды. Зато в груди разлилось непривычное, но приятное тепло. Он поставил чашу на стол, взял лепешку и разломил пополам.
– Спасибо вам, мать Рифуда, – он протянул ей половину, старуха приняла, но не улыбнулась.
– Я что-то неправильно сделал? – озадачился Орей.
– Нет. Все верно. Хасан делал так же, – её голос совсем стих, глаза заблестели от слёз. – Пообещай… Нет, поклянись мне, монах, что ты найдешь убийцу и накажешь его, кем бы он ни был!
Орей понимал, что клятва это очень серьезная вещь, и нельзя просто так клясться, если не собираешься исполнять её.
– Клянусь, – сказал он, – что сделаю всё, что смогу.
Старуху этот ответ устроил. Она вяло отломила кусочек от половины лепешки, съела и положила обратно на стол. Монах доел свою и выжидающе посмотрел на мать рода.
– Ступай, Орей. Позови ко мне Фахиду.
Подскочив с места, монах зачем-то поклонился, пару раз поблагодарил и спиной двинулся к двери. Выйдя из комнаты, оказался в темном коридорчике. Слева была ещё одна дверь, впереди виднелись отполированные резные перила лестницы. Дом Оттара оказался двухэтажным.
Стены, как и в комнате матери Рифуды, пестрели ткаными коврами с самыми разнообразными узорами. На одном различался солнечный пейзаж с видом деревни и часовни, на другом – уже знакомая монаху рыжая кошка, на третьем пышные розовые цветы.
Орей быстро спустился, попав на общий семейный обед мужской половины родственников и соседей. Мужчины сидели на подушках вокруг низкого стола, а во главе стола восседал хозяин дома и глава рода Маас Фарек – Оттар. Слева от него тенью притаился Арслан. Как только Орей показался на лестнице, все в комнате затихли и устремили на него взгляды. Оттар встал, взволнованно глядя на монаха, словно ждал, что он скажет.
– Мать Рифуда велела позвать к ней Фахиду, – без запинки произнес Орей, стараясь не думать о всеобщем внимании. Он догадался, что не может обратиться к чужой жене сам, и лучше будет сказать об этом Оттару.
Лицо хозяина дома просветлело.
– Садись с нами, Орей! – сказал Оттар. – Раздели с нами трапезу и три чаши в память о Хасане.
Орей хотел возразить, что три чаши уже выпил, но отказывать старшему в роду было невежливо. Поэтому он прошел за стол, занял свободное место возле Арслана и ему тут же подали наполненную вином глиняную чашу.
«Ничего не случится, я просто соблюдаю обряд, – уверил себя монах. – Высшие меня за это точно не проклянут!»
8. Что у трезвого на уме...
«Помолитесь, попросите благословения Высших, братья мои, и наберите в саду корзину спелых груш. Не мойте их, порежьте на половинки, чтобы вычистить зерна, и разомните ступкой до однородной массы. Оставьте в глубоком закрытом горшке на несколько дней, не забывая каждый день перемешивать. Когда появится кисловатый запах, добавьте пять горстей сахара, перелейте всё в винную мерную бутыль и залейте водой на две трети. Бутыль заткните пробкой с трубкой, рядом поставьте бадью с водой и опустите в нее трубку. Оставьте на два месяца в темной кладовой на южной стороне. По истечении срока, процедите и разлейте вино по бутылкам, дайте отстояться. Все это время проводите за усердной работой и молитвами, и Высшие помогут вам приготовить благородный напиток!»
Рецепт грушевого вина. Записи Шамета со слов настоятеля Дагура.
Орей неуверенно принял из рук Оттара чашу с вином и кивком поблагодарил. Эта чаша была значительно больше той, из которой монах пил с матерью Рифудой. На него с любопытством смотрели все гости, стол был уставлен порциями уч-уч, адарсы и лепешек.
Справа от него сидел Арслан, напротив дядя Фархат, задумчиво курящий трубку, чуть поодаль стражники и еще трое незнакомых мужчин и подросток, немного похожий на Оттара и Арслана. Не было ни старосты, ни священника. Всего на поминки Хасана осталось десять человек. Орей был одиннадцатым.