– Помогите довести его до дома! – попросил Арслан и вдруг начал причитать. – Поймите, он никогда не пил, кажется, вино совсем его с ума свело… – он покрутил пальцем у виска. – Разве ж им можно, святым людям…
– И вы действительно хотите, чтобы он нас судил? – огрызнулся один из стражей.
– Мы правду хотим узнать, – резко ответил Арслан. – Нам Иршаб не позволит, ты знаешь почему.
– Да, что я сделал не так? – послушав их разговор, не выдержал Орей и повысил голос. – Вы же сами просили меня помочь! Я помогаю, рассказываю вам, что мне известно! – протестовал он, пытаясь вырваться. Два крепких стражника еле удерживали его.
– А монах-то сильный…
– Святой человек, Орей, успокойся, хватит сопротивляться. Тебе никто не причинит вреда. Всё хорошо, – снова принялся уговаривать Арслан. – Конечно, ты во всем прав, это мы не слишком понимаем всех духовных условностей. Конечно, всюду демоны и злые духи, и без тебя мы никак не справимся.
Орей поутих, и стражники его отпустили. Один принялся потирать плечо.
– Сам доведешь его? – спросил он у Арслана.
– Конечно, Набин. Все в порядке.
– Позор какой, – покачал головой второй.
– Почему же? – недоумевал Орей.
– Никому ни слова, ясно вам?! – Арслан грозно посмотрел на стражников. – Если Иршаб или Мас Харуны узнают об этом, хлопот не оберетесь.
– Не узнают. К чему нам проблемы? – ответил тот, которого Арслан назвал Набином. – Мы с братьями на вашей стороне. Но мы же можем сомневаться… в этом, – он указал на монаха, приглушив голос, – блаженном. Ваш план по швам трещит. Что бы ни сгубило Хасана – это вам точно не на руку. Зато Мас Харунам на руку. Если бы не смерть сына Иршаба, так я бы на них и подумал!
– О чем это вы? – монах ни слова не понял.
– Ни о чем, забудь, это наши дела. Тебе, святой человек, не надо в это вникать, – Арслан подцепил Орея под руку и подтолкнул по дороге к дому. – Иди-иди! А вы помалкивайте, не бросайтесь пустыми словами! Если то были Мас Харуны, мы это узнаем!
Зариме всё это время молча следовала за ними, но монах ни на секунду не забывал о её присутствии. Только она и сдерживала Орея от того, чтобы высказать всё, что кипит на сердце. Потому что даже после выпитого, он не лишился рассудка и чувствовал необъяснимый, заставляющий онеметь страх за судьбу этой женщины. Помнил предупреждение матери Рифуды, что своими пусть искренними, но неосторожными словами, он может сделать жизнь Зариме ещё тяжелее. А монаху этого не хотелось, он бы возненавидел себя, произойди подобное.
Вместе они добрались до дома Арслана, и хозяин проводил Орея в его комнату.
– Ложись и спи, ты должен поспать, – сказал селянин. – Тогда твой разум снова прояснится, а я пойду объясню Оттару, что приключилось… Это… не должно стать для нас позором.
– Конечно нет! С чего бы? – искренне недоумевал Орей. – Я же просто хочу помочь.
– Да-да, знаю, и мы все тебе благодарны, но ты должен отдохнуть, – Арслан улыбался ему. – Спи.
– Я не…
– Тогда просто полежи и тебе станет полегче, – он вышел из комнаты, оставив Орея одного. – Жена! Принеси ему кувшин воды! И смотри, чтобы он из дома не ушел!
Орей виновато понурил голову, смутно осознавая, что доставил проблем, и прилег на матрас. В памяти плавал странный разговор Арслана со стражниками, про старосту и каких-то Мас Харунов, но монах не понимал, что подразумевалось. От вина было очень жарко, он стащил через голову рясу и рубаху и снова уронил голову на подушку. В его крови бурлило вино, и вскоре он провалился в пьяный беспокойный сон. Приятное ощущение после первых чаш уже испарилось из тела. Отяжелевшие мышцы приковались к лежаку, и даже не осталось сил, чтобы пошевелиться.
Время от времени сон прерывался, и Орей чувствовал себя вынырнувшим из мутной воды. Перед рассеянным взглядом кружились оборванные видения вперемешку с очертаниями комнаты. Не получалось даже осознать, что именно пытается соткать из разрозненных мыслей его уставший, опутанный дурманом разум.
Но в одно мгновение переливчатый калейдоскоп образов остановился на комнате, в которой Орей застрял на границе дрёмы и бодрствования. Он четко увидел, что у окна, напротив его лежанки, стоит темная высокая фигура, словно сотканная из чёрного дыма. Бесформенные одеяния с шёлково-блестящими складками подсвечивались полной луной серебристыми и лиловыми бликами. Монах не видел лица незнакомца – его голову покрывал глубокий капюшон.