– Неужели мы ошиблись… – запричитал он. – О, Высшие, что же мы наделали? Святой человек! Прости меня! Прости всех нас!
Орей промолчал, ему было больно говорить, да и не хотелось тратить слова на эту жалкую сцену. Он все ещё был зол, но не на дядю, который поверил словам племянника, поэтому спокойно прошел мимо, слегка дотронувшись кончиками пальцев до макушки Фархата. Привычное благословение застряло в забитом дорожной пылью горле.
«Вы себя уже сами обрекли себя на смерть, глупцы. Запятнавшиеся моей кровью, и теперь только демоны знают, что вас ждет!»
Орей гнал от себя ужасные мысли о судьбе этих людей. Не его руками они будут уничтожены, но и не своими собственными. Если Аль-кзаар найдет способ, как вырваться из ловушки, Век Крови повторится. И он начнется здесь.
– Но это будет нескоро, я обещаю, – прошептал Орей. Пока все мысли в его разбитой голове представляли примерно такое же кровавое месиво, как и тело, которое он с трудом волочил по улице на гудящих ногах.
Мимо медленно плыли каменные насыпи заборов, позади которых собирались убившие его люди. Больше никто не выкрикивал обвинения, не желал ему смерти. По улице его сопровождала гробовая тишина, изредка прерываемая всхлипываниями и подвываниями перепуганных женщин. Селяне были потрясены представшим зрелищем.
Орей дошел до дома Арслана, отворил калитку. Вошел во двор, где ничего не изменилось. У порога до сих пор были примяты цветы на клумбах – на том месте, где его избили.
В доме не горел очаг, тишина давила на уши, пахло пирогами и вареными яйцами. Орей вспомнил, что ему надо есть, если он твердо решил жить дальше. Он взял со стола пирог и пошел в свою комнату. Но на пороге кухни встретился с Зариме, которая тут же отпрянула назад, зажимая рот ладонью. Её глаза наполнились слезами.
– Где Арслан? – спросил Орей, неотвратимо приближаясь к ней.
– Он… Он… что произошло?
– Ты знаешь. Он тебе уже сказал. Меня закидали камнями на перекрестке, – спокойно говорил озлобленный на весь Шадиб монах. – Только они казнили не того, ты была права. Теперь я хочу побеседовать с Арсланом. Где он?
– Он в доме Маас Фарек у матери. Завтра… погребение Оттара.
Орей прошел мимо Зариме и грузно опустился на подушки за столом. Стало только хуже, волна боли прокатилась от копчика до шишки на лбу, и монах поморщился.
– Принеси мне воды, а потом… позови Арслана. Скажи, что я пришел и хочу с ним поговорить, – холодный тон Орея сбил Зариме с толку. Женщина застыла посреди комнаты, не отрывая от монаха перепуганного взгляда, по её щекам посыпались крупные слёзы.
Орей сидел на подушках, тяжело дыша. Торопить женщину он не собирался, самому еще нужно тщательно обдумать, как вести себя и что говорить. Попытаться разобраться в том, что ему открылось. А всего-то надо было помереть разок. И сразу многое стало известно. Про Бессердечного и про отца.
Одним солнечным днем радостный мальчуган выбежал на крыльцо. Он слышал звон молота, бьющего по стальной заготовке, видел широкую спину высокого человека, работающего в кузне во дворе.
– Папа! – закричал он, бросаясь вперед. На крыльцо выбежала мама, пытаясь поймать непоседливого ребенка.
– Орей, постой! Нельзя кричать...
Но шустрый мальчуган уже был возле кузни, глядя с восторгом, как пылает раскаленным золотом сталь в руках его отца. Такое же золото сверкало и в его глазах, хотя лицо казалось скрытым за дымом.
– К твоему совершеннолетию я выкую тебе самый лучший меч.
Вот что с ним случилось и почему он дважды выбирал деревянный меч на испытаниях. Он будто всегда помнил обещание отца, который победил Аль-кзаара, загнал его в ловушку и избавил этот мир от кровавых рек. Только зачем? Разве этот мир не заслуживал уничтожения?
Орей сам себе цинично усмехнулся. Он раньше и не догадывался, сколько злобы скопилось в его душе. Оказалось, этой темной скверны там немало. Она в его крови и шептала ему, что не нужно никого щадить, что отмщение должно быть кровавым.
Но его отец видел и что-то хорошее в людях и этом мире, любил свою семью, и стало быть, Орея никто никогда не бросал — ребенка, связанного заклятием с Аль-кзааром, спрятали в монастыре ради его безопасности.