Сначала он зашел в ратушу и забрал свою книгу. Холодный пустой зал напомнил ему о Полуденных Вратах, когда он брел по безлюдной столовой и вместо разговоров монахов слышал только тишину и слабое эхо от своих шагов.
Что сейчас сказали бы ему его братья?
Как Шамет бы отнесся к тому, что происходит? Поддержал бы Орея или осудил?
Они всегда были дружны, но он никогда не забывал о своем долге.
Что сказал бы брат Берилл? Наверняка, что-нибудь умное и наставительное, посоветовал бы посмотреть на ситуацию под другим углом.
Настоятель Мусаил, конечно, взывал бы к благоразумию и милосердию, велел бы обратиться к Высшим в молитве.
А брат Савел просто побеседовал бы с ним, расспросил и выслушал по-отечески. И это натолкнуло бы на верную мысль.
Но их больше нет рядом. Их слова и их мудрость с каждым днем меркнут, оставаясь лишь в воспоминаниях Орея и заметках на пожелтевшем пергаменте в заброшенной библиотеке…
Монах встал над краем колодца, где он сам сидел совсем недавно. Арслан встал, как только услышал его шаги.
– Монах?! – удивленно вскинулся тот, явно не ожидая увидеть своего обвинителя. – Святой человек! Помоги мне… Прости меня за все! Я не убивал своих братьев, поверь мне… Я не знаю, кто это сделал! Но готов помогать тебе искать убийцу!
–Твоя мать умерла, – сказал ему Орей. А у самого вдруг сердце сжалось от осознания жестокости людей. Они не могли просто убить злодея. Они пытались часть своей боли и ярости передать ему. С камнями или пытками, с чем угодно.
В каждое слово вложена злоба. В каждое действие. И теперь Арслана ждет та же участь. Расправа продлится недолго. Но каждая секунда отмеренного ему времени покажется вечной пыткой.
– Мать… – Арслан заплакал. – Как?
– Она не перенесла того горя, которое ты принес вашей семье!
– Орей… Но ведь ты-то… – Арслан задыхался от рыданий. – Ты точно знаешь, что это был не я… Ведь в тот день… Я же помог тебе, Орей! Вспомни! Прошу тебя!
– Я не знаю, что ты делал, до того как помог мне. Но я… – монах посмотрел вниз в темноту колодца и вздохнул. – Думаю, ты заслужил это.
– За что?! За то, что не оставил тебя валяться на горной дороге?! Что привел в свой дом?! – Арслан завопил еще громче, подпрыгнул и уцепился за прутья решетки. Но холодная тьма утягивала преступника назад.
Орей развернулся и ушел. Конечно, он помнил первую встречу с Арсланом. Помнил, как перепугался его. И теперь монах возвращался в его дом, к его жене. Смотрел на Обитель, затаившуюся высоко в горах, откуда тянулась тропа до самого Шадиба.
Там они и встретились.
На другой стороне поселка, далеко от того места, где был найден Хасан тем же вечером.
Орей на мгновение остановился, в его мыслях промелькнули сомнения, как отблеск приближающейся грозы…
Но он продолжил путь.
22. Кто прячется в тенях
«То, что мы зовем демоном, является ли им, или это общепринятое в мире название для всего чужеродного, враждебного и губительного? Суть всякого демона — Хаос. Цель Хаоса — нарушение гармонии, искажение энергетических потоков эфира и нарушение стихийного равновесия, что негативно сказывается на сотворение магии по правилам. К счастью, демоны не могут выжить в иных мирах за пределами Межмирья, если только им в этом не помогают смертные последователи...»
«Теории Измерений. Параграф один. Общие положения о сути эфира. Заключение. Автор Андреас Дэ Красс, магистр Тенерийской Академии Магических Искусств, позже — настоятель Андреас, основатель Полуденных Врат. 3224 год, Век Крови.
На похороны Оттара Орей все же решился пойти. Встал позади процессии и плелся на гудящих ногах за скорбным шествием, вспоминая тот день, когда отправился в Шадиб. Монах чувствовал себя измотанным собственными мыслями и тяжелыми решениями, которые ему теперь приходилось принимать.
Когда тело Оттара опустили в могилу, священник зачитал над покойником молитву, но вдруг прозвучал голос старосты Иршаба:
– Монах, Орей, скажи, а не мог бы ты прочесть ещё и свою литанию, как учили тебя в горной обители?
Орей вздрогнул, когда пристальное внимание всех мужчин, собравшихся на погребение, обратилось к нему. Кто-то одобрительно кивал, подбадривая монаха, а кто-то смотрел с недоверием. Местный служитель Высших выглядел недовольным тем, что его авторитет в глазах селян пошатнулся, но возражать не стал.