АНТОН ВИКТОРОВИЧ КОРОЛЕНКОВ
ПЕРВАЯ ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В РИМЕ
ВВЕДЕНИЕ
Жене моей, Екатерине Александровне, посвящается
История классической древности изучена гораздо лучше, чем история сопредельных Средиземноморью стран. Корпус источников, повествующих о ней, хорошо известен, его читают и анализируют со времен Возрождения. Новые материалы принципиального свойства появляются не так уж часто и в основном касаются хотя и важных, но локальных сюжетов. Тем не менее, хотя гражданские войны последнего века Республики — самый освещенный сюжет в истории античного мира[1], это касается скорее событий 60—30-х гг. до н. э., тогда как первая крупная смута, произошедшая в 80-х гг. до н. э., известна гораздо хуже. Она не привела к падению Республики, однако важна уже одним тем, что была первой, поставив римлян в совершенно необычную, не предусмотренную никакими законами ситуацию. Эта смута явила примеры как для подражания, так и, в гораздо большей степени, для порицания, и наложила отпечаток на последующие этапы кровавой борьбы за власть. Трудности исследования, связанные с этими событиями, начинаются уже с названия и датировки. Как ее именовать? Гражданской войной Мария и Суллы? Но Марий умер в 86 г., когда главная схватка была еще впереди. Война марианцев и сулланцев? Но в 87 г., когда Цинна и Марий осаждали Рим, они, как мы увидим, боролись явно не против сторонников Суллы. Это была одна гражданская война или несколько? Ведь вооруженное противостояние распадается на три конфликта, даже если говорить только об Италии. Когда она закончилась, в 82 г., битвой у Коллинских ворот, падением Пренесты, или позже, взятием Волатерр? Но ведь Серторий продолжал сопротивляться до 73 г. Вопросов возникает много, и куда более важных. Однако сразу оговоримся, что в книге речь пойдет преимущественно о событиях в Италии, но применительно ко времени после битвы у Коллинских ворот будет рассматриваться только вооруженное противостояние, а не террор и реформы Суллы. Анализ событий в провинциях заканчивается 81-м годом, когда Серторий под напором сулланских войск бежал из Испании. (Я отлично осознаю уязвимость такого подхода для критики, но, как представляется, он вполне имеет право на существование и, к слову сказать, уже использовался в историографии.) Тем не менее, разумеется, рассмотрение военно-политической борьбы — не единственная задача книги, хотя сама по себе эта задача не столь простая, как может показаться. Важно также понять, что привело к гражданской войне, можно ли было ее избежать на том этапе, какую позицию занимали в ней те или иные социальные слои, каковы были идеология и пропаганда различных лагерей. Не будут обойдены вниманием экономические проблемы и, конечно, италийский вопрос. Все это, как можно надеяться, позволит создать многоплановую картину событий 80-х гг. до н. э. в res publica Romana.
Источники по данной теме хотя и достаточно многочисленны, но гораздо менее объемны и, соответственно, информативны, нежели по второй трети I в. до н. э. Это литературная традиция, эпиграфика, нумизматика, тогда как археология по рассматриваемому периоду практически ничего не дает. Что же касается античных авторов, то до нас не дошло сочинений современников событий, если не считать нескольких фрагментов в речах Цицерона (о них см. ниже). Сильнейшее влияние на последующую традицию рассказа об этой эпохе вообще и о гражданской войне в частности оказали воспоминания Суллы[2]. Особенно активно их использовал Плутарх (см. ниже).
Диктатор ни в малейшей мере не сомневался в собственной правоте, был совершенно чужд какой-либо самокритики и не стеснялся самой грубой лжи в отношении своих врагов (прежде всего Мария)[3]. Именно к Сулле, очевидно, восходит традиция, согласно которой его вражда с Марием имела давние корни, что вызывает серьезные сомнения[4]. Важной частью воспоминаний были различные сны и знамения[5], призванные, естественно, продемонстрировать поддержку диктатора богами, особенно в критические моменты его жизни[6].
Другим трудом по рассматриваемой теме, не дошедшим в источнике до нашего времени, но использовавшимся позднейшими античными авторами, была «История» претора 78 г. до н. э. Л. Корнелия Сисенны, описавшего Союзническую и гражданскую войны и закончившего свое сочинение, по-видимому, началом 78 г. до н. э.[7] Саллюстий (Iug. 95.2) считал, что тот не был достаточно свободен в своих суждениях о Сулле (parum mihi libero ore locutus videtur), т. e. высказывался о последнем более благоприятно, чем он этого заслуживал[8]. В то же время Саллюстий отмечал основательность труда Сисенны (optume et diligentissume omnium, qui eas res dixere). Важно отметить, что Сисенна являлся современником описываемых событий и, похоже, был куда объективнее Суллы[9]. Хотя нет прямых данных о влиянии Сисенны на последующую традицию изложения событий 80-х гг. до н. э., похвалы ему Саллюстия позволяют думать, что оно было очень значительным. Широкую известность получил сюжет о воине Помпея Страбона, покончившем с собой на трупе случайно убитого им в бою брата, сражавшегося на стороне Цинны (fr. 129 Peter = Tac. Hist. III. 51. 2; см. также: Liv. Per. 79; Val. Max. V. 3. 5; Gran. Lic. 20F; Oros. V. 19. 12-13).
1
Наряду с позднейшими текстами сохранилось немало трудов современников — Цицерона, Цезаря, Саллюстия и других, а также важные надписи (достаточно вспомнить «Деяния божественного Августа»).
2
В свое время не раз высказывалась точка зрения, согласно которой они были написаны на греческом языке (лит. см. Calabi 1950, 249), но сегодня в науке практически безраздельно господствует мнение о том, что их языком был латинский, учитывая обилие цитат на нем из мемуаров Суллы у латинских грамматиков (Calabi 1950, 249; Ooteghem 1964, 18; Valgiglio 1975, 245-251; Alonzo-Nûnez 2005, 100; Keaveney 2005a, 217, n. 2; Noble 2014, 30, 46). Однако последнюю книгу мемуаров дополнил (
3
Он, например, уверял, будто Марий озлобился, когда Сулла поделился продовольствием с его солдатами (?!) во время войны с кимврами (HRR2 I, 196 = Plut. Sulla 4. 5-6), или что воины Мария в битве при Верцеллах заблудились в клубах пыли (!!) и надолго упустили врага (Plut. Маr. 26.5).
7
Syme 1964, 180, n. 1; Rawson 1979, 327, n. 1; Gerrish 2012, 36. По мнению P. Сайма, подходящим финалом для «Истории» Сисенны могли стать похороны Суллы. Описание исключительно современных событий, бесспорно, было новым явлением в римской историографии (Becker 2008, 118, 153).
8
Это истолковывается и как просто слишком благоприятные высказывания о Сулле (Syme 1964, 177), и как преуменьшение Сисенной его жестокостей (Rawson 1979, 336, 338), и как отказ от критики диктатора во избежание вражды к себе со стороны видных сулланцев (Gerrish 2012, 18-19).
9
То, что Сисенна пользовался наряду с устными данными мемуарами Суллы и материалами архивов (Lovano 2002, 145), возможно, но недоказуемо.