Поскольку Плутарх пишет не историю того времени, а биографии его героев, то отбор фактов весьма избирателен и не всегда подчиняется хронологии, что приводит к искажениям. Достаточно сказать, что он опускает упоминания о законопроектах Сульпиция, вокруг которых развернулась борьба, кроме одного — о передаче командования от Суллы Марию[47], который в действительности был внесен после того, как началось противостояние консулов и Сульпиция (см. ниже, с. 69 слл.). Показательно и описание битвы при Коллинских воротах — оно весьма объемно, но мы видим не связное изложение, а лишь несколько ее драматических эпизодов (см. ниже, с. 298-300). Это вполне соответствует целям Плутарха, для которого «словцо или шутка лучше обнаруживают характер человека, чем битвы, в которых гибнут десятки тысяч людей» (Alex. 1.2). Следствием такого подхода стало то, что писатель искал причины крупных исторических событий не в глубинных процессах, а в человеческих отношениях, в данном случае — во вражде Суллы и Мария, «которая чуть было не погубила Рим» (Plut. Маr. 10.7).
Несмотря на все эти недостатки и отсутствие связной истории событий 80-х гг. I в. до н. э., Плутарх является неоценимым источником по данной тематике, тем более что он, в отличие от других авторов, писавших о тех временах, постоянно ссылается на своих предшественников. При анализе текстов Плутарха очень важно отделять его трактовки от излагаемых им фактов.
Весьма показателен бревиарий Луция Аннея Флора о войнах Рима — своего рода ораторский комментарий к ним (Дуров 1993, 114). Одно из названий его сочинения — «Эпитома Тита Ливия», хотя на деле у Флора, наряду с обширными заимствованиями и даже цитатами из этого автора, встречаются и отклонения от труда предшественника — как на уровне изложения фактов, так и трактовок[48]. Однако в нашем случае Флор придерживается ливиевой интерпретации — причиной войны он объявляет неумеренное честолюбие Мария (III. 21.6: inexplebilis honorum Marii fames), оправдывается штурм Суллой Рима и его действия до прихода к власти в 82 г. до н. э. Ярко описываются убийства марианцами неугодных[49], а взятие ими Рима сравнивается со взятием Карфагена (21. 4-16)[50], которым, однако, не уступает в драматизме рассказ о проскрипциях — наглядный образец разложения римских нравов. Populus Romanus уже не выступает в качестве «героя»[51] — глава начинается со слов о бедах, его постигших (hoc deerat unum populi Romani malis). Следует отметить, что не склонный к точности Флор в нашем случае не делает грубых ошибок, добросовестно, хотя и с риторическими прикрасами[52] пересказывая традицию. Обращает на себя внимание и его страсть к периодизации — он делит гражданскую войну на три этапа (21. 3-4), от «мятежа большего, чем война (tumultus maior, quam bellum)», до войны, охватившей всю Италию и длившейся до тех пор, «пока было кого убивать» (donee deessent qui occiderentur)[53].
Наиболее подробным из последовательных описаний интересующих нас событий является труд Аппиана Александрийского — младшего современника Флора. Гражданской войне 80-х гг. до н. э. он посвящает примерно 40 глав XIII книги своей «Римской истории» (ВС. I. 55-95)[54], написанной в третьей четверти II в. н. э. Источники его неясны, т. к. Аппиан в данном случае не дает ни одной ссылки. Высказывалась точка зрения, что он обращался к ливианской традиции[55], однако сколь-либо серьезных доказательств этому нет[56]. Как положительный, так и отрицательный ответ дается на вопрос о привлечении Аппианом воспоминаний Суллы[57]. Утверждалось также, что его важнейшим источником служил Посейдоний, который явно использовался в «Иберийской книге»; обращением к нему Э. Шварц объясняет некоторые совпадения с Плутархом[58]. Возможно также, что одним из источников был Саллюстий[59], хотя, как считает ученый, ни этот, ни предыдущий автор не использовались напрямую. М. Ловано осторожно пишет, что Аппиан, видимо, использовал сочинение, чей автор симпатизировал Цинне[60]. Однако в целом вопрос об источниках александрийского историка при описании событий первой гражданской войны остается неясным.
50
Вряд ли такое сравнение содержалось у Ливия; по-видимому, это пример «культурного эклектизма» в труде Флора (см. Bessone 1993, 107). Восходит оно к какому-то другому автору или принадлежит самому Флору, сказать трудно.
52
Флор оживляет изложение тремя риторическими вопросами (III. 21. 17; 19; 25; Hose 1994, 94) — больше, чем в любой другой главе его сочинения.
53
Цитаты из античных авторов даются в переводах из отечественных изданий, указанных в списке источников (иногда с изменениями), а в случае отсутствия таковых — в переводе автора книги.
54
Э. Габба указывает, что начиная именно с ВС. I. 55 изложение Аппиана становится более подробным (Gabba 1956, 90. Также см. Hinard 2008, 19 + п. 19, где рассказ об этих событиях ошибочно определяется в 153 параграфа, хотя на деле их не менее 200:I. 55. 240-95. 440), но это не касается затишья, наступившего с весны 87 по лето 85 г. до н. э. — Аппиана, естественно, больше интересовали яркие события.
55
См. Ensslin 1926, 415-465; Gabba 1956, 89-92 (Ливий как главный источник Аппиана в рассказе о гражданской войне); Lovanо 2002, 157-158.
58
Schwartz 1896, 222; также см. Linden 1896, 8,19. Правда, Э. Шварц полагает, что Посейдоний использовался Аппианом не напрямую.