В ночь на 6 июля в роту приехал адъютант командира батальона старший лейтенант М. Ярощук. Подозвал меня и, подсвечивая фонариком карту, указал на высоту:
– Приказ комбрига: к двум часам шестого июля занять позицию – боевое охранение бригады. Вам придаётся 2-я рота автоматчиков старшего лейтенанта Киселёва и артиллерийская противотанковая батарея 76-мм орудий старшего лейтенанта Петухова. Один взвод оставить на месте с прежней задачей.
На позиции остался взвод гвардии лейтенанта Малороссиянова. 9 танков один за другим вышли на шоссе. Было темно, на небе высыпали крупные звезды. Звуки боя утихали, но на юге горизонт пламенел от пожаров. Двигаясь навстречу этому зареву, где то и дело мелькали языки малинового пламени, каждый из нас невольно думал о предстоящем суровом испытании.
Для экипажей роты это был первый бой. Комсомольская рота появилась в составе 1-й гвардейской бригады всего несколько месяцев назад. Командирами взводов и танков были молодые выпускники 1-го Харьковского танкового училища. Лишь командир 1-го взвода гвардии младший лейтенант Бессарабов и его экипаж имели боевой опыт, да я, в то время старший лейтенант, уже участвовал в боях на Воронежском и Калининском фронтах. Принял роту, вернувшись из госпиталя, после тяжёлого ранения.
Миновав Яковлево, мы вышли на окраину, где одиноко стояла кирпичная церковь. Далее шоссе взбиралось на пологую высоту. Роту к высоте я вывел в начале второго, расставил танки, вышел на гребень высоты и только теперь заметил, что вокруг стоит необыкновенная тишина. Это удивило меня. Вчера весь день впереди нас громыхал бой; на земле и в воздухе стоял грохот страшной силы, отупляющий мозг, иссушающий душу. А сейчас тишь и безлюдье. Значит, наших войск впереди уже не было? Но размышлять над этим было некогда.
Каждый наш танк скрытно занял указанное ему место за гребнем высоты, слева от шоссе расположились в линию машины лейтенантов Бессарабова, Шаландина, Соколова; на правом фланге, за дорогой, – танки Литвинова, Чернова, Прохорова, Духова, Можарова, Большакова. За нами, вытянувшись вдоль дороги, – деревенские домики, и где-то внизу тихая Ворскла, скромный приток Днепра.
Около четырёх начало рассветать, и я уже мог оглядеться. По правому пологому скату высоту пересекает дорога. Это шоссе Курск – Обоянь – Белгород. Слева от шоссе 3 танка, справа остальные. Сзади – высокая церковная колокольня, а дальше в тумане, поднявшемся с реки, угадывается Яковлево. Но меня сейчас больше всего интересует, что там, впереди.
Встал в рост на башню танка и в микрофон командую механику-водителю сержанту Петру Ефименко, чтобы он медленно подавал машину вперёд. Выдвинулся так, чтобы просматривалось всё пространство перед высотой, но танк не был бы виден противнику.
Панорама, которая открылась перед глазами, показалась удивительно мирной. Большая, километра на 2–3, лощина, затянутая серой дымкой тумана. Местами он разрежён, и в просветах бугрятся копны сена. А над головой заливается жаворонок. Переливчато, самозабвенно, как над первой весенней проталиной. И от всего этого на миг появилось такое ощущение, что нет на свете никакой войны, а есть только это вот тихое утро.
Рассвет наступал быстро, туман редел, рассеивался. Я снова поднёс к глазам бинокль и от неожиданности оторопел: те холмики, что я принял в тумане за копны сена, оказались… фашистскими танками. Вся лощина, насколько хватало глаз, была буквально загромождена ими. Бросались в глаза необычные контуры танков – высокие, громоздкие, длинные стволы. Так вот они какие, “тигры”! Мы уже знали об этой новинке гитлеровцев, познакомившись с её тактико-техническими характеристиками. А сейчас – вот они, оказались перед нами! Докладываю комбригу:
– Передо мной примерно восемьдесят-сто танков.
– Ну что ж, будем встречать, – спокойно отозвался комбриг.
И, наверное, не столько слова, сколько тон командира подбодрил меня, вселил уверенность. А поначалу, чего греха таить, жутковато было увидеть перед собой такую армаду.
Через некоторое время в нашу сторону начали движение три машины и два взвода пехоты. Три танка для роты, в общем-то, не страшны, но я знаю, что это лишь начало, главный бой ещё впереди, поэтому раскрывать весь боевой порядок нерезонно.
Кому поручить эту встречу с фашистами? Это представлялось мне очень важным, потому что предстоящий бой для большинства экипажей, как я уже говорил, был первым. Поначалу хотел сам, своим экипажем начать бой, но подумал: даст ли это нужный эффект и уверенность для необстрелянных экипажей роты? Они знают, что я-то уже участвовал в боях, а надо было вселить в экипажи уверенность, что в первом бою можно успешно бить фашистов. Выбор пал на комсорга роты лейтенанта Юрия Соколова.