— По-моему, всё уже ясно, — сказал я.
— Да, двух зайцев не поймаешь, с этим я согласен, — кивнул дядя. А одного?
Он вытащил из корзины предпоследнего зайца и посадил его на землю. Секунду заяц сидел неподвижно, затем отряхнулся и ка-ак рванул!
— Лови его, Мышенький, а то уйдёт! — крикнул мне на бегу дядя.
Но мы ни то, что поймать, даже догнать его не смогли.
— Странно, — сказал Мышастый, едва отдышавшись, — достань-ка бутербродики, надо подумать.
Я развернул салфетку с бутербродами. Мы уселись под деревом и принялись задумчиво жевать. Я доедал второй бутерброд, когда дядя вежливо пододвинул мне ещё один.
— Нет, спасибо, третий я уже не осилю, — сказал я.
Мышастый посмотрел на бутерброд и хлопнул себя по лбу.
— Послушай, Мышенький, когда ты говоришь, что тебе не осилить три бутерброда, означает ли это, что с одним ты наверняка справишься?
— Конечно, — кивнул я, — и даже с двумя.
— Следовательно, если говориться, что двух зайцев не поймаешь, то можно предположить, что поймаешь хотя бы одного… А между тем он тоже не ловится…
— Может мы плохо бегаем? — сказал я. — Я, например, давно не тренировался.
— У нас есть ещё заяц? — спросил дядя.
— Есть, — кивнул я.
— Тогда выпускаем контрольного. — Мышастый достал секундомер.
Контрольный мчался так, что только пятки сверкали.
— Пятьдесят километров в час! — присвистнул Мышастый.
— Получается, что вообще нет смысла гоняться за зайцами. Пословица вводит в заблуждение, поэтому её надо переделать.
— А как? — просил я.
— Не знаю, пока не знаю, — уточнил он, — давай собираться, пора домой.
Я пошёл к дереву, чтобы забрать не съеденный бутерброд и замер от неожиданности. На салфетке паслись черепашки.
— Черепахи! — шёпотом крикнул я дяде, чтобы не вспугнуть непрошеных гостей.
— Иду! — шёпотом ответил он.
Но черепахи всё равно заметили нас и поспешили удалиться.
— Корзину! — скомандовал Мышастый и занялся ловлей беглецов. — Эта раз, эта два, эта три, эта четыре, эта пять, эта шесть, эта семь, эта восемь, а эта девятая… — Мышастый огляделся.
— Всё, кончилось, — сказал я.
— Значит, девять. Неплохо. — Дядя протянул мне корзину. — Можешь выпускать. Я придумал пословицу: вдвоём за зайцем погонишься — всё равно не поймаешь, зато черепах сколько угодно, пока не кончатся.
Дальше писать не могу. Тётя только что поставила мне градусник и предупредила:
— Лежи смирно! Собьёшь температуру, будешь мерить второй раз.
По мне уж лучше написать десять писем, чем два раза мерить температуру.
До скорой встречи!
Ваш Мышенький».
— Вот видишь, они, оказывается, заболели, — с огорчением сказала Иринка, досчитав письмо.
— Ты права, у меня ужасный характер, — призналась я и дала себе честное слово никогда не сердиться заранее.
Глава девятая
Продлись, продлись, очарованье!.
На следующее утро мы получили ещё одно письмо.
«Мы почти выздоровели, но всё ещё лежим под пуховыми одеялами», — писал Мышенький, — «Температуры нет и тётя разрешила мне взять в постель блокнотик и фломастеры. По-моему, я остановился на том, что дядя придумал пословицу и мы вернулись домой очень довольные, но совершенно больные.
— Ну вот, допроверялись! — ворчала тётя, укладывая нас в постель.
— Апчхи! — сказал Мышастый.
— Будьте здоровы! — сказала Пугва, которая, как всегда, зашла буквально на минуточку.
— Да кто ты такой, чтобы пословицы переделывать?! — швырнула на плиту чайник Сестра.
— Апчхи! — сказал Мышастый.
— Будьте здоровы! — сказала Пугва.
— Апчхи! — поддержал дядю я.
— Та-ак, куда иголка, туда и нитка! — плюхнула горчичники в миску с водой тётя. — О чём с вами говорить, если вы не понимаете, что в пословицах всё образно, в переносном смысле.
— Что образно, это апчхи!.. — согласился Мышастый. — Но должно соответствовать действительно. Капля камень точит, все…апчхи!..Я проверял.
— Будьте здоровы! — сказала Пугва.
— Ты ещё проверь, не в свои сани не садись, интересно, чего добьёшься? — Сестра хлопнула горчичником по моей спине.
— Апчхи! — пожал плечами Мышастый. — Не знаю, это зимняя пословица.
— Будьте здоровы! — сказала Пугва.
— Запомни, выше лба уши не растут! — отрезала Сестра Мышастого, налепив мне последний горчичник.
— Растут, у зайцев, — задумался Мышастый. — Интересно, почему всё время осечка именно с зай…апчхи…цами?!