— Да, месяцы противоборства с Ляном Жугэ тебя здорово изменили, принц, — продолжил шуточную линию король. — Теперь ты первым делом думаешь о том, как перехитрить и ошеломить противника. Интересно, какую стратагему ты подготовил для нас.
— Кофе такой прекрасный, что все стратагемы у меня вылетели из головы, — отпарировал принц.
— Я слышала, — продолжала королева, — что знаменитая Кисса теперь будет твоей подданной.
— Ты ошиблась, великолепная. Она лишь возвратила себе свою свободу, согласившись стать гражданкой новой колонии.
— Значит, это правда, что ты, принц, собираешься нас покинуть? — мягко спросил король.
— Мне наскучила спокойная жизнь. В такие времена в королевстве достаточно иметь одного полководца, а князь Клингор сильнее меня как военачальник. Мне уже сорок лет, но я еще не прославил свое имя достаточно. Мне ничего не остается, как поставить себя перед выбором: умереть или победить, — произнес принц весьма холодным тоном патетические слова.
— Ну насчет того, кто из вас сильнее, как военачальник, еще неизвестно. Вы друг с другом не сталкивались, и никто не знает, что было бы, если бы Клингору противостоял не средненький Эстрагон и не мой простоватый кузен король Тромы, а сам Лян Жугэ, — отвесил изысканный комплимент король, внимательно наблюдая за реакцией принца.
— Я и не хочу, чтобы когда-то мы с Клингором или с твоим величеством оказались вынуждены меряться силами и полководческим искусством, — без лишнего политеса отрезал Атар. — Я скроюсь как можно дальше, на самый край Земли, чтобы там получить от Судьбы то, что она мне уготовила.
— Ну что же, дядюшка, — слегка улыбнулся король. — Замысел у тебя грандиозный. Я еще раз убеждаюсь, что наша семья не выродилась. Честно говоря, мне жалко даже дурачка Крангора, который не учел, что отпускать себя на волю в страстях для государственного человека недопустимо. Я слышал, что он пьет, уже не обращая внимания на качество вина.
— Рассказывают, что принц Крангор по целым сезонам не подпускает к себе женщин вообще, а потом вдруг бросается на первых попавшихся. Хорошо, что он еще до шлюх не опустился, — с некоторым оттенком брезгливости промолвила Толтисса. — Переживать погибшую любовь, конечно, надо. Но нельзя же при этом терять свой уровень и опускаться до какого-нибудь цехового мастера, который случайно оказался прихотью Высокородной гетеры, а затем заливает свое горе по поводу невозвратимой любви вином и развратом.
— Мне самому печально слышать обо всем этом, — поддержал приличия Атар. — Но почему-то мне кажется, что, если бы не случилось той трагедии, наш принц еще долго был бы посмешищем и проблемой всей нашей семьи. Так что Судьба поступила с ним безжалостно, но на самом деле милостиво.
— Наверно, ты прав, дядюшка, — задумчиво ответил король. — Я боялся, что ты тоже потерял голову по примеру Крангора. Но оказалось, что ты, как и полагается высокородному, нашел решение, которое соответствует и чувствам, и разуму, и чести. Я вижу, что ты счастлив в браке и твое счастье не заслонило от тебя мир. Поэтому я намеревался наградить тебя за хорошее управление провинцией.
Если бы Атар был не столь натренирован в выражении своих чувств, да и в том, чтобы их жестко контролировать внутри себя, у него бы челюсть отвисла. Ведь все информаторы единогласно говорили ему, что на него поступает множество доносов и что его вот-вот снимут с губернаторства. Все внезапно менялось. Но, прежде чем продолжать разговор, напомним, что обсуждалось между членами высокого семейства.
Принц Крангор был одним из трех лучших полководцев среди участников рокоша. Он весьма умно повел себя при осаде Линьи. Он не бросал свое недостаточное по численности войско на глупый штурм, а причинял богатому городу максимум неудобств. Он не разорял городские селения и имения горожан (вернее, разорял их с большим разбором), но все время держал горожан в напряжении из-за этой опасности. Одновременно он все время демонстрировал свои симпатии к городу и древней линьинской культуре. Вначале к принцу стали приходить из города отдельные лица, известные своим высоким чувством чести, так что их не могли заподозрить в измене. Это были прежде всего его учителя, и в первую очередь знаменитый мастер боевых искусств Суктраккит. Настроение линьинского сената и народа постепенно менялось в пользу принца, и в один прекрасный день он устроил демонстративный штурм главных ворот, а ему тем временем открыли потайные. Королевский гарнизон был отпущен с почестями, а принца избрали пожизненным консулом. Принц по уши влюбился в знатную, непорочную и прекрасную линьинку Адель. Свадьба принца и Адели должна была быть отпразднована как большое городское торжество. Но в день свадьбы Адель убили прямо на пороге храма, и принц стал вдовцом, едва успев стать мужем. А поскольку любовь принца и Адели уже несколько дней перешла все границы, принц чуть не сошел с ума от горя. В этом состоянии он скоро настолько потерял авторитет в городе, что, когда в город явилась без охраны королева Толтисса, горожане без боя сдались ей и лишили принца консульства. Принц был вынужден просить пощады у короля (тем более, что остальные участники рокоша уже с королем помирились из-за начавшейся большой внешней войны). Его простили и сослали в поместье. Теперь он там приканчивал себя отчаяньем и пьянством.