На следующий день после первого успеха с Ириньиссой принц, отстояв прием (вернее, отсидев; король продолжал демонстрировать ему свое наилучшее отношение, и принцу было приготовлено кресло, как будто полноправному князю), прошел вместе с женой в личные покои короля. Как он и ожидал, жену сразу же увели Толтисса и равноправная ей жена, тоже валлинка, Икторасса. Король же, после необходимых церемоний, предложил принцу выкупить двадцать старых военных кораблей. Цена, названная королем, видимо, была справедливой, а торговаться принцу в данной ситуации было совершенно неуместно. И принц согласился. Теперь у него было место для десяти тысяч человек, если на весла посадить тоже колонистов. Оставалось набрать эти десять тысяч.
Более того, король предложил, чтобы эти корабли стояли пока что в гавани Зоора, и сказал, что он отдал распоряжение королевским военным верфям чинить эти корабли по усмотрению принца. Тем самым метрополией новой колонии становился Зоор. Здесь также было невозможно отказаться. Таким образом, принц почувствовал, что его постепенно удушают в объятьях, не оставляя ему никакого выбора, кроме как подчиняться.
До отъезда на Сейм принцу удалось сделать лишь еще одно важное дело: он сумел уговорить заканчивающую свою карьеру Высокородную гетеру Акариссу присоединиться к колонистам, соблазнив ее перспективой обольщения простоватых варварских царьков и ханов. За двумя гетерами потянулись еще пара Высокородных художников и пара Высокородных музыкантов, а также несколько гетер и артистов рангом пониже: полноправных. Оставалось совсем чуть-чуть, чтобы укомплектовать начальным составом художественные цеха нового государства.
Через пару недель после всех этих событий делегация Старквайи направилась на Имперский Сейм. В нее, конечно же, входили Тор и Атар. А делегация Карлинора теперь уже была отдельной, поскольку княжество было признано четырьмя королевствами. На остров Киальс большинство ехало с радостью, поскольку столица Империи славилась большим набором развлечений самого разного пошиба. Только Тор, который зашел в гости к Атару, как только прибыл в Зоор, ворчал, что эти дурацкие заседания Совета королевства и Сейма отнимают время у настоящей работы. По нему было видно, что одна мысль о том, чтобы встать на землю Киальса, где он пережил и тяжкие испытания, и любовь, и потерю любви, ему неприятна. Но, как говорится, достоинство обязывает.
На Сейме все прошло быстро и гладко. Атару дали фамилию Тронэу и сделали его основателем нового рода Принца Империи. После этого его освободили от обязанности присутствовать на Сейме, поскольку он должен был собирать войско и колонистов, чтобы занять свои новые владения. Не приглядываясь и не прислушиваясь к дрязгам Империи, которые теперь его уже не волновали, Атар стал собираться обратно в Зоор. Но новоиспеченному Принцу Империи сразу же передали, что на послезавтра Патриарх пригласил его, чтобы проверить и, если сочтет возможным, благословить. Этот вызов не мог не встревожить Атара. Ведь он понимал, что Каменщики поставили ему ментальный блок и что обнаружить этот блок Патриарху и его приближенным не составит труда. С другой стороны, он вновь благодарил Судьбу за то, что в свое время настолько увлекался духовной тренировкой, что его даже упрекали отец и старшие братья, поскольку он из-за нее несколько пренебрегал другими искусствами. Так, например, в боевом искусстве он, безусловно, далеко уступал не только Клингору, но и ныне спивающемуся Крангору. Правда, в карьере полководца это ему не повредило: единственным боем, который можно было с натяжкой считать поединком, стало нападение на Жугэ и царя Шжи. И в этом бою Атар уничтожил врагов без единой царапины на себе. А вот высокая духовная тренировка позволила ему пробить трещины в ментальном блоке и, более того, сохранить их незаметными для Каменщиков. В частности, теперь Атар стал напряженно думать, как же обойти клятвы, взятые с него Каменщиками, чтобы не оказаться вынужденным лгать Патриарху. Ведь ложь будет моментально выявлена.
И тут Атара осенила блестящая идея. Тайное Общество может стать в некоторый момент очень опасным для обеих религий и для государств. Но, с другой стороны, оно обеспечивает еще один вид контроля. Важно лишь, чтобы и оно не оставалось вне перекрестного контроля. Решение принято. Он, действительно, не будет говорить ни одного слова и не сообщит ни одного слова из того, что делалось на Обществе. Атар сел за стол, пододвинул к себе листы бумаги, обмакнул кисть в тушь и начал писать.