осил эту фразу с собой, берёг, как самый драгоценный дар. Вот и пригодилась. - Ты, блин, рухнул в обморок, как только я открыл дверь, считаешь, это нормально? Молоко было с привкусом меда и каких-то трав. Мэтт мельком подумал, что в жизни не стал бы пить такую гадость, если бы не... что? Если бы не Дэвид. Черт бы его побрал. - Увидел твою мерзкую рожу, и не смог устоять на ногах, - проворчал он, невольно вспоминая те времена, когда они преимущественно вот такими вот подколками и общались. - А выглядело так, будто ты приполз помирать на порог моего дома. Символично, мать твою. - Поздно горевать, я уже умер, - прошептал Мэтт, откидываясь назад. Движение это оказалось бесконечно долгим, он падал, падал и только вяло удивлялся - куда еще падать, ведь он и так уже на самом дне. А потом вдруг возникло встречное движение, сквозь его тело снизу вверх прорастало дерево, распускало ветки, одевалось листвой. В листве танцевала рыжая Лиэн, одетая лишь в ожерелье из молодых весенних почек. Корни омывал невидимый в тумане океан, на берегу тумана сидела старуха и перебирала свои сети, вылавливая оттуда белесые шарики глаз с разноцветными пятнами радужки, вяло шевелящие тонкими нитями-щупальцами окровавленных нервов. - Пришел за новыми глазами, да? - спросила она, и улыбка трещиной прорезалась на морщинистом лице. - Дружок твой вон, сразу с такими родился, спроси его, много ли счастья это ему принесло? Ну да воля твоя, забирай! С ее ладони будто стрела сорвалась, вонзилась в голову Мэтта раскаленным металлом, начала ветвиться, прорастая в глазницы и виски. Он застонал, не в силах разомкнуть губы. На лоб его опустилась прохладная ладонь, и где-то далеко и одновременно рядом возник голос Дэвида, который шептал знакомые и незнакомые слова, странно искажая их, точно в старых-старых песнях: - ... пусть три смерти они заберут... пусть три жизни тебе вернут... «Да пошел ты», - в последний раз попытался ответить ему Мэтт, но все закрыл туман - молочно-белый, не оставляющий места иным цветам, только вкусу молока на губах. Он проснулся окончательно несколько вечностей спустя, под теплым шерстяным одеялом, и долго пытался сфокусировать взгляд перед собой, пока не осознал, что смотрит в потолок, где по скрещенным балкам змеится причудливый узор - то ли руны, то ли просто старинные буквы. За окном была все та же молочно-белая пелена, что окружала его во сне. Возникло жутковатое ощущение, будто дом повис в пустоте, и Мэтт на всякий случай подошел вплотную к окну, пытаясь рассмотреть в тумане хоть какие-то признаки того, что он еще на земле, а не в неведомой бездне. С облегчением выдохнул, обнаружив вдалеке смутные очертания холмов. Просто комната на втором этаже дома, вот сходу и не разглядеть земли. В доме было слишком холодно, чтобы разгуливать только в штанах и майке, так что Мэтт, недолго думая, завернулся в одеяло. Так и спустился по лестнице, внимательно следя, чтоб не наступить на полы импровизированного «плаща». - Кажется, мне не приснился запах кофе, - хрипло прокомментировал он, увидев Дэвида с чашкой. Тот расположился за низким столиком в гостиной, щелкая по клавишам ноутбука, однако при виде друга сразу отвлекся и захлопнул крышку, отправляя машину в «спящий» режим. - Не уверен, что тебе сейчас можно кофе. - Почему это, интересно? Дэйв смотрел на него пристально, точь-в-точь как детектив на подозреваемого. Или как врач на пациента. Этот вариант Мэтту уже порядком надоел за последние месяцы. - Я говорил с твоим врачом. Из клиники. - Вот как, - Мэтт не нашелся, что сказать. Уселся в ближайшее кресло, безуспешно пытаясь укутать пледом ноги. - Здесь отопления нет, как я понимаю? Холод жуткий... - Есть камин. Не уходи от темы. Первым делом я позвонил Мэл, чтобы узнать, какого хрена. Она мне все рассказала. Я не поверил и позвонил на работу. Они мне дали телефон клиники. Твою мать, Мэтт, так какого хрена? - Что именно тебя интересует? Зачем я приперся? Буду честен - хотел занять у тебя денег. Ты ж теперь, как-никак, модный писатель и все такое. А меня и в магазин охранником не возьмут, после клиники и всей этой херни. Но я что-нибудь придумаю, наверное. И все верну, не сомневайся. Ложь срывалась с губ с невообразимой легкостью, совсем как недавний фальшивый акцент. Да и почему сразу ложь, просто рационализация. Мозг наконец включился и заработал, перебирая варианты дальнейшего выживания. И действительно, зачем один взрослый мужик прется через полстраны к другому в гости? Не за чашкой же молока. И не за тенью потерянной дружбы, о господи, мы же не в дешевом сериале для домохозяек, где даже мужики поголовно сентиментальны, как стареющие бразильские шлюхи. Дэвид сорвался с места, шагнул к нему, угрожающе нависая, еще немного - и двинет в морду, не иначе. - Меня интересует, какого хрена ты сделал со своей жизнью! - А что мне было делать? - перейти на повышенные тона оказалось проще простого. На тебя орут, ты орешь в ответ. Можно еще кулаком в грудь себя бить, для убедительности. Канал "Дискавери", сюжет из жизни диких обезьян. - Ты сбежал, не сказал никому ни слова, а я остался в этом змеином гнезде. Меня перевели в отдел к О'Райли, можешь себе представить? Повышение, да. За особые заслуги. Ни одной хоть немного тронутой интеллектом рожи, поговорить не с кем! И все, каждая сука у кого-нибудь да берет на лапу, ты понял? Патрульные покрывают уличных торговцев, инспектор покрывает их поставщиков, а шеф департамента пьет виски из личной коллекции их босса! Куда ни плюнь, везде чья-то территория, и тебе намекают «не суйся»... а я один, понимаешь, один против всей этой блядской системы, а ты меня бросил! Мой напарник меня бросил, да! Ах ты черт, не вышло все-таки без соплежуйства. Привет вам, старые бразильские шлюхи, одолжите мне боа из перьев, возьмите с собой на карнавал. На карнавале можно прятать лица, и тогда не страшно говорить правду. - Твоим родителям стоило завести второго ребенка, - неожиданно спокойным тоном сообщил Дэвид и отошел. Полез в шкаф за второй кружкой, оставив собеседника давиться продолжением фразы, хлопать глазами, беззвучно глотать воздух с мыслью: «Что?..» - Единственный ребенок в семье получает слишком много внимания, - Дэвид спокойно развивал свою мысль, чем-то наполняя кружку. «Если это опять молоко, то я его придушу нахрен». - ... и вырастает капризным, эгоистичным и эгоцентричным говнюком вроде тебя. Смотри-ка, его бросили, оказывается! Тебе не приходило в голову, что у твоего напарника могут быть свои проблемы? Свои причины бросить эту чертову работу? И я что-то не припомню, чтобы приносил клятву у алтаря, что-нибудь вроде «клянусь ходить с этим засранцем в патруль, пока кого-нибудь из нас не пристрелят». Он изобразил торжественную клятву, прижимая к сердцу ладонь и размахивая кружкой в другой руке. Мэтт невольно фыркнул, наблюдая эту клоунаду. - Впрочем, ты же читал мою книгу, - неожиданно закончил Дэвид. - Значит, примерно понимаешь, почему я сбежал, да? Тем более, не так уж далеко я уехал. И оставил адрес Мэлори, между прочим. - Вот это новость, - Мэтт покачал головой. - Она мне ничего не говорила. Но, знаешь... может, забыла... я в больнице провалялся тогда долго, в конце концов... - Я ей никогда не нравился, верно? Думаю, она считала, что я плохо на тебя влияю, - Дэвид усмехнулся и поставил перед ним кружку. - Мне что, по-твоему, три года? - вяло возмутился Мэтт, обнаружив там молоко. - С кофе пока рисковать не будем. А нормальной еды в этом доме давно не водится. Я смотаюсь в город, куплю чего-нибудь. Тебе надо нормально питаться, а у меня тут одни консервы и концентраты. - Спасибо за заботу, - Мэтт с гримасой отвращения отставил кружку. - Но я здесь надолго не задержусь. - Никуда ты не поедешь, - категорично сказал Дэвид. Даже сделал неосознанное движение к двери, будто собрался стать в проходе и не выпускать гостя. - Пока я не увижу, что крыша у тебя на месте. Пока что до этого далеко. - С чего это ты решил, интересно? Он не успел ни заметить перемещения Дэвида, ни толком среагировать. Да, реакция ни к черту, после долгих месяцев на транквилизаторах и антидепрессантах. Мир порою распадается на статичные картинки. Вот бывший напарник еще стоит у двери, а вот он уже рядом, стискивает его запястье железной хваткой, развернув руку так, чтоб были видны шрамы на предплечье. Когда пытаешься зубами перегрызть себе вены, следы остаются некрасивые, правда. Как он тогда еще инфекцию не занес и не помер от сепсиса - уму непостижимо. - А. Ну да, - Мэтт безразлично пожал плечами. - Удивительно, что тебя вообще выпустили после такого. - Это было один раз, в самом начале. Во время ломки еще и не такое творят. - Мэтт наконец высвободил руку из захвата. Он только сейчас понял, что на нем чужая футболка с короткими рукавами. Вроде у него таких не водилось. - А ты, значит, воспользовался моим бесчувственным состоянием, и нагло глазел на мое прекрасное юное тело? - Я выкинул твою рубашку, там спина вся в крови. И на башке у тебя нефиговая ссадина, между прочим. Вполне могло быть сотрясение. - Ага. Это был дальнобойщик номер один, - зачем-то пояснил Мэтт. Дэвид все не отходил. Положил ладонь ему на затылок, смотрел сверху вниз с непонятным выражением лица. - Какого же хрена... - тихо повторил он, явно не ожидая, впрочем, внятного ответа. Мэтт качнулся вперед, уткнувшись лбом ему в грудь. Кажется, персонаж сериала на этом месте должен был хотя бы секунд пятнадцать порыдать на груди