Она запнулась, отворачиваясь и со злостью вытирая слезы, побежавшие по щекам, словно ей было неудобно за свою слабость. Тео не верил ни одному ее слову и ни одной эмоции, мелькающей на ее лице. Если он мог подделывать чувства, которых нет, то и другие могли. Теодоро Гвидиче верил только фактам, а факты говорили, что перед ним лживый манипулятор.
– Когда Линни убили… – хриплым от эмоций, голосом, продолжила девчонка. – Убили на самом деле, папа словно почувствовал облегчение. От того, что проблем больше не будет. Что его не смогут разоблачить и уничтожить его репутацию. Он ведь так печется о своем имени. Надеется сделать политическую карьеру.
Из ее горла вырвался смешок, будто она находила это забавным.
– Бывший член мафии, к тому же русский по происхождению, надеется на удачную политическую карьеру. Можешь представить? Он даже готов отдать меня Терехову, как какой-то товар. У мафии это новый тренд? Потому что, насколько я знаю, твой брат тоже пошел по этому пути.
– Ты отходишь от темы, – заметил Тео.
Возмущение на ее лице уступило место боли.
– Это все из-за таких, как ты и Терехов! Вы недостойны жить, в то время, как каждый день крадете чужие жизни. Единственным плохим поступком Линни было то убийство, которое она совершила, будучи ребенком в состоянии аффекта. Этот мальчик приставал к ней, маленький извращенец! Она всю жизнь винила себя за это. Моя сестра не была плохим человеком, но ей пришлось заплатить собой за грехи нашего отца. Вместо меня. Линни похитили из дома, из моей комнаты, где она спала, в то время, как похитителям нужна была я, а я в это время отсиживалась на нашем ранчо в Техасе, чтобы дать ей возможность пожить настоящей жизнью. За нее не просили выкуп. Не ставили условий. Те люди пришли с намерением убить и они сделали это. Ей выстрелили прямо в сердце. У Линни не было шансов выжить.
Она всхлипнула, снова отворачиваясь и вытирая слезы яростными движениями ладоней. В его груди поселился ледяной холод, потому что, на какой-то миг, ее горе выглядело неподдельным. Тео не хотел ей верить, но настойчивый голос в его голове утверждал, что невозможно пережить пулю в сердце. А он точно выстрелил в сердце той девчонке с сумасшедшим взглядом.
– Как видишь, не только ты желаешь моей смерти, – снова беря себя в руки, сказала она, смотря ему в глаза. – К угрозе со стороны врагов папы добавилась еще и угроза со стороны моего жениха. Но я не буду больше умолять тебя о милосердии. Таким, как ты, это чувство не знакомо. Я лишь надеюсь, что папа заставит тебя очень страдать, когда найдет. Потому что он найдет. Тебе нигде не скрыться от него, в какое бы Богом забытое место ты не уехал. А после смерти, ты будешь вечно гореть в аду за свои поступки, Тео Гвидиче!
– Я не верю в ад и рай, – сказал он, не выдавая своих сомнений относительно ее истории.
Тео собирался все проверить самым тщательным образом.
Девчонка поймала его взгляд и долго удерживала его, а потом резко встала и начала собирать посуду со стола. Мужчина тоже встал и направился в свою комнату, когда она остановила его.
– Есть еще кое-что, – раздался ее голос за спиной.
Он обернулся и увидел, как она снимает футболку, полностью оголяя торс. В любое другое время, он сосредоточился бы на ее сиськах, которые выглядели аппетитно округлыми и полными, но, в данный момент, взгляд Тео застыл на длинном багровом шраме, рассекающим ее грудину прямо между этими прекрасными сиськами. Девчонка подошла, расправив плечи и совершенно не стесняясь своей наготы, и, встала перед ним, глядя с вызовом, словно ожидая от него отвращения и брезгливости, что было бы нормальной реакцией для многих.
– Когда в следующий раз захочешь трахнуть меня, лучше оставь на мне футболку. Я уже не такая красивая, как раньше.
Подняв руку, Тео обвел кончиком пальца всю длину шрама и она, вздрогнув, отшатнулась.
– Мое любимое времяпровождение – кромсать и ломать людей, детка, – сказал он спокойно. – С чего ты решила, что шрам меня напугает?