Этот вариант не устраивал меня своей неопределенностью. Чикатило мог заговорить и рассказать о парочке туристов, которые напали на него с целью, например, ограбления. Возможно, наши правоохранительные органы разберутся, но я был уверен, что даже при благополучном исходе нам с Аллой основательно попортят нервную систему.
В общем, я решил сдаваться самостоятельно и первым, чтобы менты начали проверять именно нашу версию, которая, собственно, была самой настоящей правдой. Я, разумеется, боялся до чертиков, но иного выхода не было. К тому же у меня всегда была опция «звонка другу», то есть Михаилу Сергеевичу, который — я очень на это надеялся — сможет как-то приструнить излишне рьяных служивых.
В болоньевой сумке Чикатилы нашелся моток веревки, который он использовал понятно для чего. Я смотал ему руки за спиной, а для надежности закинул ещё и петлю на шею — чтобы он не вздумал дурить. Собрал на полянке все разбросанные вещи — и закинул их в ту же сумку; оружие я поднимал аккуратно, с помощью собственного носового платка, чтобы случайно не оставить на нём свои отпечатки пальцев. В ту же сумку отправилась и моя «фомка» — должен же я предъявить, чем защищался.
Сложнее всего оказалось привести Чикатилу в чувство — всё же во второй раз я приложил его очень прилично. И даже открыв глаза, он выглядел осоловевшим и был словно не в этом мире; похоже, сотрясение мозгов я ему всё-таки обеспечил. Но пусть это будет наименьшей из его проблем.
Я грубо поднял маньяка на ноги и повел по тропинке обратно; он даже особо не сопротивлялся, хотя, наверное, мог устроить мне сидячую забастовку. К счастью, сотрясение мешало ему трезво оценивать ситуацию, в которой он оказался, а его внутренний зверь наружу не торопился — видимо, его не устраивала окружающая обстановка. Мне это было только на руку.
Где-то по дороге я избавился от своего тесака — стёр с него все отпечатки, натер табаком из распотрошенной сигареты и закинул на крышу одного из зданий непонятного назначения. Мне было очень жалко оружие, которое я считал своим, но не нравилась идея выкладывать это явно холодное оружие в местной ментовке — я не знал его историю, которая могла быть вполне криминальной. Пока этот нож валялся на кухне московской квартиры моей будущей любовницы, его прошлое никого не интересовало, но следователи могли раскопать что-нибудь плохое, а я не хотел создавать проблем хорошим, в сущности, людям.
Алла меня, разумеется, не послушалась. Она стояла у самого первого гаража, пальцами правой руки вцепившись в кирпичную стену, и отчаянно всматривалась в темноту, из которой появились мы с Чикатилой. Причем первым шёл маньяк — и, увидев его, девушка всё же нашла в себе силы начать отступать с занятой позиции.
— Алла, всё в порядке! — крикнул я. — Он безопасен!
Сам я не был в этом уверен до конца, но должен был показать своей спутнице, что держу ситуацию под контролем.
— Т-ты цел? — я видел, что она разрывалась между двумя противоположными желаниями — убежать и убедиться в моих словах лично.
— Вполне. Эй, ты, — я дёрнул Чикатилу за привязанную к шее веревку, — а ну давай сюда…
Я толкнул его достаточно сильно, и он не удержался на ногах — упал, привалившись к стене гаража. Я встал так, чтобы не выпускать его из виду, и раскинул руки.
— Котенок, иди сюда, — позвал я.
Алла послушалась, но шла она очень осторожно, а Чикатилу обошла по большой дуге. Я её не винил. Пока что вся вина лежала на мне, хотя и оставалась пара неясных моментов.
— Эх, котенок…
Мы стояли, обнявшись, рядом с самым страшным серийным убийцей современности, который беспокойно зыркал на нас — кажется, он наконец полностью осознал, в какую жопу попал, но мне было плевать на его переживания.
— Не называй меня так!
— А как надо?
— По имени!
— По имени скучно. Так как ты оказалась наедине с этим товарищем?
Алла вдруг всхлипнула мне в плечо. Снова истерика? Только этого не хватало…