Во всяком случае, в этой версии истории.
— Тогда откуда?..
— От верблюда, — повторился я. — Ал, хватит ходить вокруг да около. Ответь на простой вопрос — ты занималась сексом? Хоть в каком-либо его виде?
Кажется, она хотела уточнить про виды секса, но осеклась. А зря — возможно, я мог бы рассказать ей много интересно про то, чем могут заняться, например, две девушки.
— Н-нет.
Она выдавила из себя это короткое слово с большим трудом, словно признавалась в совершении страшного преступления. Правда, я не видел в этом ничего страшного — но я совершенно забыл, что это может значить в этом времени, а думать о таком мне было некогда. Кроме того, в восьмидесятых у меня не было друга-девушки, с которой мы могли быть откровенны, а обсуждать подобное с первой женой я не стал бы даже под страхом смерти. Хотя эта жена была из москвичей, и её мнение было бы ценным в данной ситуации.
Про девяностые я был в курсе. Тогда проблему возраста начала половой жизни обсуждали чуть ли не по всем телеканалам, хотя я не помнил, чтобы тамошние эксперты пришли к какой-то одной точке зрения. Кажется, они колебались между четырнадцатью и шестнадцатью годами для девушек, а юноши должны быть на год старше. Но я мог и путать — для меня это было давно, да и тема была не самой интересной, во всяком случае, для меня. Но основные моменты я запомнил.
Но как дела обстоят сейчас? На дворе 1984 год, единственный общесоюзный канал изо всех сил пропагандирует семейные ценности, а злобные киношники исподтишка гадят пропагандистам своими «Ирониями судьбы» и «Любовью и голубями». Впрочем, число разводов в СССР растет, много неполных семей или семей, где отец — горький пьяница и лучше бы его не было вовсе. И эти обстоятельства закладывают паттерны поведений будущих поколений прочнее любых «ироний» и «голубей». До сексуального просвещения в школах дело ещё вроде не дошло, хотя про пестики и тычинки старшеклассникам рассказывают — на специально выделенном классном часе, Отдельно — девочкам, отдельно — мальчикам. Чтобы эти здоровые лбы обоего пола не хихикали как идиоты, когда речь идет о действительно важных вещах.
Я смутно помнил про программу «До 16 и старше…», в которой вроде был какой-то секспросвет — но, кажется, это случилось чуть позже, уже в перестроечные годы. До легендарной фразы «в СССР секса нет» ещё года два-три[4], и по воле случая именно эта максима стала той границей, после которой секс появился — как минимум, на телевидении и в кино.
— И ты этого стесняешься? — с напускным удивлением поинтересовался я.
Алла отчаянно кивнула.
— Брось, — махнул я рукой. — Ничего страшного или стыдного тут нет. В конце концов, не ты первая, не ты последняя.
Я постарался улыбнуться как можно доброжелательнее, и, кажется, это помогло — Аллу слегка отпустило. Она и сама этого не заметила, но я имел наметанный глаз и увидел, что её поза стала чуть менее оборонительной и более расслабленной. Ещё чуть-чуть…
— Аллочка… — я сделал шаг вперед, но решил не провоцировать девушку и остановился. — Нам ещё ехать и ехать вместе, возможно, у нас с тобой даже будет возможность уединиться — если мы решим остановиться на ночевку. И если ты и тогда будешь не против, я тебе с удовольствием покажу, от чего женщины кричат в такие моменты. Тебе понравится, обещаю. А теперь поехали?
Она как-то обреченно кивнула, только я не понял — это было согласие с последним предложением или с обоими сразу. Мне нравилось думать, что с обоими.
Глава 14
На ловца
До Шахт мы добрались около девяти часов вечера и только благодаря тому, что после купания в Доне Алла угомонилась — правда, я не знал, радоваться этому или огорчаться. Она перестала требовать остановиться у каждого столба и начала подремывать, свернувшись клубочком прямо в кресле. Мое предложение сложить задние сиденья и обеспечить ей нечто похожее на большую кровать из наших вещей она отвергла безо всяких объяснений, но я и не настаивал.
Я же давил на газ так, словно за мной гналась стая бандерлогов — хотя, конечно, жигулевский движок сильно ограничивал мои возможности убежать от них. Мы остановились ещё разок, дозаправились в Каменске-Шахтинском, а в остальное время я видел только дорогу, подсвеченную тусклым светом фар «двушки», и почти физически ощущал, как километр за километром приближаюсь к своей цели.
В какой-то момент я поймал себя на ощущении, что это автомобильное путешествие начало меня раздражать. В моем будущем такое расстояние — всего-то тысяча километров — вообще не вызвало бы у меня затруднений. За смену по Москве, разумеется, столько не наездить, особенно без дальних заказов, но по хорошей дороге и на хорошей машине — почему бы и нет? И ничего не раздражало — разве что водители, что тупили по левому ряду, или грузовики, которые от скуки начинали играть в «пятнашки».
4
эту фразу сказала администратор гостиницы «Ленинград» Людмила Иванова 17 июля 1986 года во время телемоста между Ленинградом и Бостоном на тему «Женщины говорят с женщинами»