— Так где тут в вашем городе гостиницы? Жалко девушку, ей бы нормальную кровать, — сказал я.
— Что тут у нас? — лейтенант глянул на своего подчиненного, не удостоив меня взглядом.
— Туристы, на юга едут, решили у нас тут переночевать, — четко доложил младший.
— Понятненько… — лейтенант задумался. — Вряд ли вас в гостинице поселят, — В управление вчера целая делегация приехала, два вагона московского поезда тут выгрузили, они дальше пустыми пошли. Так что сейчас они все в наших хотелях спят… ну или не спят… но вызовов не было… пока.
По его тону было понятно, что вызовы обязательно будут.
— Ага, — поддакнул младший, — Это московские как приедут, тут же по магазинам идут, как саранча, всё спиртное выметают. Продавцам хорошо — месячный план за день делают, а нам с ними потом что делать?
— В вытрезвитель определять? — я позволил себе схохмить.
Но милиционеры хохму в моих словах не увидели. Похоже, для них это действительно было больным вопросом.
— Какое там, — внезапно для меня махнул рукой старший — я думал, он не будет откровенничать с каким-то приезжим. — Нельзя их в вытрезвитель. Высокие гости, комиссия, город на ушах стоит, секретари горкома их сопровождают… Внушение только что сделать, а что пьяному то внушение?
Ну да, и тут кастовость и клановость. Только не по происхождению, а месту работы. У московских чиновников всегда была более белая кость, чем у тех, кто работал в областях и краях. Те были элитой второй свежести, а потому их тела прогибались перед столичными гостями даже в тех местах, которые не были предусмотрены природой.
— Так а где можно переночевать?
Я почему-то подумал, что искать дежурного по исполкому не стоит. Тот сейчас наверняка спаивает москвичей или и сам уже спился вместе со всеми своими начальниками и коллегами. «Вездеход» от Михаила Сергеевича в этом городе оказалось некому показывать. Если только завтра днём, когда они выпьют несколько бутылок «Боржоми» и банок рассола и заедят этот странный завтрак пригоршней аспирина. Но настолько задерживаться в Шахтах я не мог.
Я не знаю, на что я рассчитывал. По идее, милиционеры могли и не быть в курсе, где в их городе могут остановиться горе-путешественники — ну или выделить от щедрот кровать в той же КПЗ, только не закрытой на большой амбарный замок. С другой стороны, они могли знать какие-нибудь местные общежития, где вахтерша могла дать туристам — под гарантии двух стражей порядка — ключи от пустующей по каким-то причинам комнаты. Меня тянуло добавить, что нам с Аллой много и не надо — было бы где вытянуть ноги в горизонтальном положении, чтобы немного отдохнуть от полускрюченного сидения в вазовском салоне. Но я об этом говорить не стал. Наверняка они уже мысленно пролистали свои списки подобных мест на подведомственной территории и готовы вынести свой вердикт.
— Вряд ли, — серьезно сказал лейтенант. — Нет таких мест в нашем городе. Но на выезде из города есть место для отдыха автомобилистов, это сразу за Новосветлоским, вам через Каменоломни надо выезжать. С Ленина свернете на Революцию, это большой проспект, не перепутаете, ну а дальше по главным.
Спасибо, офицер, я всё понял. Тебе нужно спровадить непонятных людишек из города, чтобы не мозолили тут глаза и не мешали обеспечивать достойный отдых высокопоставленных москвичей. Интересно, там и в самом деле есть место отдыха или нас ждет максимум полянка с гравием и безо всяких удобств?
Сука, и что делать? Я был в двух шагах от своей цели! Где-то на краю сознания появилась предательская мысль, что если спрятать трупы этих ментов в багажнике их машины и загнать её поглубже во дворы, их не найдут до нашего отъезда из этого скорбного места. Я с усилием прогнал её, хотя мозг начал выдавать миллионы вариантов того, как это могло произойти — и ни одного, как мне убедить их предоставить нам возможность побыть в этих Шахтах ещё несколько часов.
Но милиционеров спасла судьба в лице младшего лейтенанта.
— Там ещё не открыли эту стоянку, только хотят к лету, — с сомнением сказал тот. — А эти на ночь глядя туда попрутся, ещё и свалятся в какую яму.
По лицу его напарника было видно, что он считал это приемлемым исходом — заниматься нами в случае чего будет совсем не городская милиция. Но человеколюбие в нем всё-таки осталось.