Впрочем, разгрузился автобус быстро — сказывалась сноровка привычных ко всему пассажиров и относительно широкие двери. Люди разделились на ручейки и отправились к своим домам — кто-то по направлению в центр, а кто-то пошел вглубь низкой застройки на другой стороне улицы. Они шли кучками, что-то обсуждали, курили. И, кажется, многие были навеселе, но это не мешало им бодро переставлять ноги, неся тело к теплой кроватке.
Я отбросил окурок, достал, стараясь не слишком шуметь, полотенце и зубную пасту, и отправился проверить местный сортир на предмет удобств. Ничего необычного там не было — небольшой закуток с парой кабинок и замазанным окошком под потолком, ржавая железная раковина и кран, который безбожно протекал сразу в двух местах. Но я сумел сделать свои дела, умылся и почистил зубы, тщательно вытерся и поплелся обратно. Окошко кассы уже закрылось, но свет за большим панорамным стеклом ещё горел.
По дороге к машине я вяло размышлял о будущем — сразу лечь спать или же ещё разок отравиться никотином. В надежде, например, что меня осенит, каким образом всё-таки сделать то, ради чего я завернул в этот мерзкий город. Но я особо не рассчитывал на своё вдохновение. Я думал об этом всю дорогу от Москвы и ещё почти две недели до отъезда. И ничего не придумал. К тому же я вдруг понял, что боюсь. Боюсь, что если я всё-таки пойду по известным мне адресам, то в какой-то момент окажусь перед сложным выбором — становиться убийцей, чтобы остановить убийцу, или же отпустить преступника с миром. Ни тот, ни другой путь мне не нравился, и я всеми силами не хотел выбирать. В конце концов, можно просто написать анонимку в главную прокуратуру в Москве, где подробно расписать, кто несет ответственность за серию убийств по всей стране. Впрочем, эта опция была у меня давно, но я почему-то ею не воспользовался. И я знал, почему. Мне не хотелось делиться знанием о будущем ни с кем. Но и сам воспользоваться этим знанием я боялся.
Курить я не стал. Я подошел к нашей «двушке», открыл дверь — и похолодел.
Аллы на месте не было.
В неверном свете от автовокзала я хорошо видел место, где она должна была быть — небольшое гнездышко, в котором как раз могла разместиться маленькая девушка. И всё. Никаких намеков, где она и куда могла отправиться. Я затравленно оглянулся по сторонам — и увидел, как на той стороне улицы идут двое. Они быстро приближались к совершенно темному проходу между двумя приземистыми заданиями — кажется, это были какие-то гаражи, но я мог и ошибаться.
Один из них был низеньким, его силуэт был темным, но я сразу уверился, что это Алла. А вот её спутник…
Он был чуть повыше, одет, если судить по силуэту, в какое-то длинное пальто и шляпу, а в правой руке нес сумку. И этих деталей мне хватило, чтобы понять — я хорошо его знаю, хотя никогда не видел его живьем, только на фотографиях и на кадрах архивной хроники. Это был тот, ради кого я завернул в этот забытый богами город. И он вёл мою Аллу в какое-то очень нехорошее, темное и укромное место, а она покорно следовала за ним.
Глава 15
На том бережочке
Первым моим побуждением было завопить во всю глотку, чтобы докричаться до Аллы и до всех возможных свидетелей сразу. Возможно, она бы услышала — до этой сладкой парочки было метров сто, может, чуть больше. Но я не мог предсказать, как после моего крика поведет себя Чикатило, который уже вышел на охоту и даже поймал себе добычу, да и времени на предсказания у меня не было. Я не исключал, что он просто достанет нож, воткнет его в Аллу и скроется в темноте. Возможно, его и поймает подоспевшая милиция, особенно если я намекну, кого именно ей надо будет искать. Но решать проблему с маньяком ценой жизни однажды спасенной мною девушки я не хотел.
Полотенце, зубная щетка и паста выпали на асфальт парковки. Я рванул на себя дверь «двушки», каким-то чудом сумел сразу найти свою сумку с оружием, зацепился ремнем за что-то, дернул, освободил, попытался закрыть машину, но, кажется, смазал толчок и замок не щелкнул. Меня это не остановило — я уже бежал туда, где видел девушку и Чикатилу, а о том, что «двушку» могут угнать, в тот момент думать не мог.
На освещенном пространстве никого уже не было, но когда я перебежал через улицу и подошел вплотную к зданиям, то увидел уходящую куда-то вглубь квартала протоптанную тропинку. Там уже было темно, бежать я не мог, но шел быстро, стараясь не сильно шуметь и уловить хоть какой-нибудь звук — чтобы понять, что Алла ещё цела. Но моё сердце билось как запертый в клетке бешеный зверь, в висках стучало — в другое время я бы уже узнал симптомы, которые в моем прежнем возрасте потребовали бы вызова «скорой», потому что с сердцем не шутят. Но сейчас я был молод и мне было не до «скорых» и не до сердечных проблем. Прямо на ходу я открыл сумку и достал гвоздодер, удобно перехватив его за ручку из синей изоленты, которую намотал во время одной из остановок. Ножи всем хороши, но бегать с ними на тёмных тропинках не рекомендуется категорически.