Как же так получилось, что конец наступил настолько быстро? Именно конец, ведь то, что сейчас происходит – это просто агония. Агония не в счет. Человечество умерло в тот миг, когда было уничтожено последнее боеспособное воинское подразделение. Влад какое-то время рассуждал об этом под успокаивающее урчание двигателя и тихое Настькино посапывание, а затем и его глаза наконец-то закрылись. Нервное напряжение внезапно ушло, сменившись ощущением покоя и сладким осознанием выполненного долга. Он своего достиг. Он свое дело сделал. Он теперь Джокер.
Внезапная остановка автомобиля заставила Влада вздрогнуть и вынырнуть из пелены сонного забвения едва ли не мгновенно.
– Почему стоим?
– Желчь. Дальше дороги нет.
– А если по Ленинскому проспекту объехать?
– Да какое там! – Олег раздосадовано махнул рукой. – Пробовали уже. Везде пробовали, пока ты спал. Бери на руки Настьку, дальше пешком пойдем.
Легко сказать – пешком. Разлив и правда вышел знатный: такой, пожалуй, Влад видел впервые. Желчь текла по улице словно река, окутывая все вокруг клубящимся кислотным туманом. Еще бы минут пятнадцать-двадцать промедления, и она бы точно добралась до колес Олегового автомобиля и, сожрав их в один присест, принялась бы за днище, а потом и за зазевавшихся людишек, которые по глупости своей не посчитали нужным убраться с дороги такой серьезной стихии.
Настька на руках у Влада вела себя очень тихо. Даже без нареканий и скандала натянула противогаз, причем сделала это сама, без посторонней помощи. Влад тоже решил обойтись без глупого пижонства – натянул и свой. И, хотя дышать стало значительно тяжелее, а стекла в один миг запотели так, что видимость упала почти что до нулевой отметки, но это все равно лучше, чем в последний день нахождения на этой проклятой Богом планете испепелить кислотными испарениями свои легкие.
Следя за действиями Влада, потянулись к своим противогазам и Олег с Еленой. Семейная чета вела себя теперь весьма и весьма сдержанно. Молча пошли за Владом след в след, повинуясь его скупым жестам обминали опасные места: открытые канализационные люки, завалы, а также те, в которых желчная река подходила к ногам особенно близко.
Никого из местных жителей в округе уже не найти. Да оно и немудрено: кшанги для своего эвакуационного центра выбрали район, который лучше всего подходил не людям, а именно им по климату. И хотя они пока не могли выбраться из своих бронескафандров, потому что воздух Земли все еще продолжал оставаться для них губительным, но им импонировали происходящие изменения, шаг за шагом подводящие Землю к ареалу их обитания.
Для Влада давно не было секретом, почему именно этот район Москвы подвергся изменениям намного сильнее, чем все остальные. Кшанги всегда устраивали свои наземные базы, будь то посольства, эвакуационный центры, космодромы или что-нибудь другое, неподалеку от установок для терраформирования, которые были уже запущены и работали в штатном режиме, выдавая все новые и новые кубометры отравленной дряни.
Они шли уже два часа, но никого, ни одного такого же как и они Джокера, пробирающегося к Эвакуационному Центру номер четырнадцать, до сих пор так и не встретили. И если с обычными горожанами и так все было понятно – им здесь не место, то с Джокерами… Мелькнула правда однажды чья-то сгорбленная фигура. Мелькнула – и сразу же исчезла, нырнув за разбитую витрину магазина. Но ведь то вполне мог быть и кныш, ведь они просто обожают места подобного рода!
Зато вот самих кшангов встречалось довольно много. Они повсюду носились на своих белых скутерах, на трехместных марнах, лирфах, и даже одиночные джампы время от времени падали на многострадальный асфальт ради того, чтобы с тихим хлюпающим звуком снова взмыть вверх и исчезнуть в неизвестном направлении. Чужая жизнь здесь била ключом, она была везде, и никакие желчные реки не могли послужить тому помехой.