Хотя Влад и не был следопытом, но место, покинутое им совсем недавно, нашел очень быстро. За время его отсутствия там ничего не изменилось: два муравейника по-прежнему мирно соседствовали друг с другом, жители их продолжали заниматься каждый своим делом. На Влада они внимания практически не обращали – видимо после того, как он смыл с себя ту желеобразную то ли жижу, то ли пасту, он перестал представлять для них гастрономический интерес. Следов, кроме Владовых, тоже поблизости видно не было. Влад обшарил всю округу в радиусе чуть менее четырехсот метров от места своего пробуждения и совсем было уже упал духом, когда взгляд его случайно зацепился за какое-то странное круглое пятно, бельмом белеющее среди роскошной зеленой кроны одного из древесных исполинов. Что это? По виду очень похоже на купол парашюта, однако утверждать это со стопроцентной уверенностью невозможно – очень уж велико расстояние, разделяющее Влада с его находкой.
Парашют? Здесь? Невероятно! Чем ближе Влад подходил, тем все более и более убеждался в том, что глаза ему не врут. Действительно: среди кроны и правда отчетливо виднелся купол парашюта, под ним даже кресло на стропах болталось – в точности такое же, на котором в свое время сидел и он сам. Противоперегрузочное кресло с их транспортной капсулы.
Подошел, обошел по кругу искомое дерево. Мдаа, высоковато. Ствол толстый, руками его и не обхватить. Да и мхом каким-то зеленым еще порос, как, впрочем, и все остальные стволы вокруг. Непорядок... Примерившись, Влад попробовал было взобраться по нему, цепляясь за обломанные сучья и бугристые неровности и был приятно удивлен тем, что, в принципе, может прекрасно обходиться и без них. Та мягкая поросль, которую он принял за мох, оказалась достаточно длинной, чтобы можно было за нее ухватиться, и к стволу она приросла настолько крепко, что можно без опаски взбираться по ней хоть до самой вершины.
Чем ближе Влад подбирался к своей добыче, тем сильнее ноздри его стали улавливать какой-то приторно-сладковатый запах. Сладкий и вместе с тем почему-то вызывающий позывы к рвоте. С каждой минутой он становился все более ощутимым, и теперь Влад мог сказать едва ли не со стопроцентной уверенностью: противоперегрузочное кресло не было пустым, оно не лишилось своего хозяина. Тлетворный запах разложения спутать с каким-нибудь другим запахом очень сложно, особенно если труп относительно свежий, пролежавший в тепле от одних до трех суток. Далее запах уже кардинально меняется, и труп начинает вонять тухлятиной. Все эти нехитрые житейские истины Влад знал уже давно, а потому совсем не удивился, когда, добравшись до очередной развилки, которая находилась как раз вровень с болтающимся на стропах креслом, он встретился взглядом с безжизненными глазами мертвеца в новом, с иголочки, черном деловом костюме.
Хотя новым, конечно, костюм можно было назвать разве что условно, ведь он весь оказался покрыт твердой, как ореховая скорлупа желтой коркой, в которую превратилась знакомая уже Владу желеобразная слизь. О том, что он был действительно новым, говорила только не оторванная бирка с ценником, болтающимся на правом рукаве пиджака. Видимо, хозяин костюма очень спешил, раз уж не озаботился ее сорвать. Или, быть может, был просто рассеян до крайней степени. Глядя на покрытое сетью морщин одутловатое лицо с каким-то чудом сохранившимися на переносице очками в черной роговой оправе, Влад некоторое время пытался разгадать, кем же был их обладатель при жизни: профессором, доцентом некоего высшего учебного заведения, банкиром или простым бухгалтером, но, так и не придя к единому мнению, решил? что пора все-таки заняться делом.
Очки… По непонятной причине именно их он первым делом реквизировал у мертвеца. Карманы костюма обследовать не стал: незачем. Будь в них хоть что-нибудь, и этот Джокер ни за что не прошел бы через стационарный сканер Эвакуационного Центра кшангов. А вот само противоперегрузочное кресло Влада весьма и весьма заинтересовало! И парашютная ткань, из которой вполне можно соорудить небольшую палатку, и сами стропы – все эти попавшие в его руки трофеи, несомненно, придутся ему очень кстати.