Сенсей сказал, что освоив комбинацию клонов и хенге, по-настоящему освоив, то есть отказавшись от шуточного пошлого превращения, научившись имитировать что-то живое, или даже создав свой собственный образ, своего уникального персонажа — Наруто станет свободным, настолько свободным, что даже профессионалы ему позавидуют. Далеко не у каждого хватает чакры для такого, да и не всякая чакра накладывается на кожу так легко и плотно, что в обман можно поверить, а задача любого актёра сыграть, чтобы никто не усомнился, будь то кабуки, шарлатан, или… или ниндзя.
— Я был сегодня котом, — сказал сам себе Наруто. Он сидел на кровати, подобрав под себя ноги. Смотрел на стену, но каким-то далёким взглядом, не пересчитывая трещинки на краске, как обычно делал.
Сенсей сказал «свобода»… с ответственностями, конечно, они же у всех есть… но полная.
Свобода зайти в любой магазин и расплатиться по ценнику, а не по вредности продавца. Свобода гулять куда глаза глядят без страха, что прогонят.
Свобода общаться с кем хочется или с кем нужно, но спокойно так, не оборачиваясь на камни в спину.
Свобода безнаказанно быть кем-то другим или даже чем-то, хоть камушком на дороге.
Свобода временно перестать носить лицо и имя Узумаки Наруто.
Бабки Хина и Каору никогда не были рады его видеть на рынке, в парке, в магазине, а бабушка Аяко всегда на него молчала. И вот он перестал быть собой на какой-то час, а улицы обласкали, не оттолкнули. Здорово же? Должно ведь быть просто замечательно, пусть он пока Курогане Нобуо сегодня и не выследил.
Тогда почему снова так холодно и пусто? Почему ласковый рыжий кот плакал? Котики же не могут плакать, у них только глаза слезятся… Неужели даже за свободу надо платить? А чем тогда? Вообще почему за всё хорошее и плохое надо что-то отдавать взамен? А если он жадина? А если страшно? Он и так откладывает деньги на аренду, одежду, стирку, рамен… не многовато ли трат?
Почему Генма-сенсей не сказал, не предупредил, что плата за свободу это одиночество?
Как себя чувствовала Сакура — милая и нежная, сладкая и весёлая, сильная и умная, он ради неё что угодно сделает — когда стала Имаи Масако, когда оставила саму себя и сыграла роль? А ей ведь не кошкой быть, она же общается с тем бастардом Инузука, информатором, по всяким инстанциям ходит, пьёт чай у всех на виду…
Как это… выдержать?
Все ниндзя так обязаны уметь, а значит, и будущему Хокаге полагается. Но почему же тяжело в горле, и внутри глухо, и улыбаться не хочется… почему тоскливо? Надо радоваться. У него получилось. Он пока не узнал сегодня важных секретов, но с ним всё равно свободно поделились чем-то важным и личным. Сокровенным. Коту можно рассказать, кот не осудит и выслушает, и тайны никому не выдаст. Узумаки Наруто никто бы не доверился так открыто, честно и тепло.
Ему мерещатся прикосновения старых ласковых рук и хочется плакать.
Жалеть надо молодых, знаешь, особенно ниндзя…
Еще один клон растворился где-то на рынке. Курогане Нобуо, бледный, худой, лысеющий, купил сегодня два граната, саке, плитку тёмного шоколада и филе лосося. Кинул кусочек на землю черно-белому коту с порванным ухом, сказал «осень скоро, о буре толкуют, а я сегодня щедрый».
Наруто позеленел.
Насильник… убийца…
Едва успел добежать до туалета, чтобы прочистить желудок. Совсем как кот.
На губах привкус жирного лосося.
Он, наверное, никогда и не ел самой свежей рыбы с прилавка, такая ведь денег стоит… да, с котом не жалко поделиться. Детям, наверное, конфеты подсовывал.
Обессилевший, упал рядом с унитазом, смыл дрожащей рукой блевоту. И что теперь делать? Воду же надо пить? И поесть? Так Ирука-сенсей говорил?
Образ улыбающейся Сакуры в голове. Он касался её волос, когда помогал маскировать в них оружие и отмычки.
Можно ли попросить её… обняться?
Наруто, пошатываясь, вышел вон. Небо уже потяжелело, сменилось с голубого на серо-жёлтое, стало цвета одного из пятнистых котов, что до сих пор бродит по рынку. По дороге мутило несколько раз, но тошниться было уже нечем. Безразличные взгляды горожан. Запах свежего лосося. Бабушка Аяко пьёт чай с кем-то из Абураме. Наруто, почти сам себя не помня, ввалился в цветочный. За стойкой был папа Ино.
— Вы не видели Сакуру? — прохрипел Наруто.
И может у него на лице всё было написано, а может Яманака умеют читать мысли безо всяких техник, но Иноичи смягчил взгляд.
— Идём, я провожу тебя к ней.
Ему дали стакан воды, набранный из крана. Он выпил. Воздух пах сладкими пионами, а пионы на лосось не похожи.
Ино и Сакура, невинно и задорно болтая, варили лак в подсобке.
— Наруто? — оглянулась нежная розовая мечта. — Что ты здесь-Наруто?!
У него хватило сил только упасть к ней в руки и разрыдаться.
— Папа, да чему их учит этот ваш Генма?! — Ино в сердцах скинула с себя фартук. — Сначала Сакура без улыбки, и… и уставшая, и по Саске мы теперь, оказывается, не соперницы, и смотрит по углам ветераном каким-то, а теперь Наруто! Он никогда не плачет, только смеётся! Что вообще происходит, какого чёрта?!
— Их обучают тому, что Асума не в силах вам преподать, — после долгой паузы вздохнул Иноичи, — он надеется, жизнь покажет.
Наруто чувствовал на себе чужие взгляды. Он всё ещё давился слезами, а Сакура держала его мягко и твёрдо одновременно, гладила по спине и шептала мантрой «всё будет хорошо, всё будет хорошо».
— И со мной такое случится? — тихо и очень печально спросила Ино.
Ещё один вздох.
— Такова наша жизнь. Вот ещё одна неизбежность.
Наруто прикусил себе до крови язык, чтобы слёзно не взвыть.
… Папа Ино заварил им чай с домашним бергамотом. Всё равно лак уже был почти готов.
Пока девочки разливали его по пузырькам, Наруто вцепился в свою чашку. Ещё один клон растворился на улице, потому что по крышам забарабанил дождь. Воспоминание детского восхищения и радости — «киса, какая хорошая киса, вот я вырасту немножко, и мама разрешит взять тебя домой» — задержалось призрачными мягкими ладошками на загривке. Маленькая шестилетняя девочка могла бы стать следующей жертвой Курогане Нобуо, а насильник-убийца поделился сегодня лососем с простым уличным котом.
— Шпионаж — это тяжело, — сказал Наруто всем и никому в частности, уставившись, не мигая, в пар от своей чашки. — Я думал… я думал, надо просто делать, а не думать, но мысли… мысли-то куда девать, даттебайо?
Он не заметил, как Иноичи и Сакура обменялись взглядами. Глава клана Яманака вздохнул, обречённо кивнув, и вышел из подсобки. Ино осталась.
— Ширануи Генма, — осторожно начала она, — сотрудничает с тройственным союзом кланов. Вы… можете мне рассказать, если нужно.
— Нельзя, — покачал головой Наруто, не отрывая потерянного взгляда от своего чая. — Там… жизни на кону стоят. Невинные жизни.
— Ваши тоже, — поджала губы Ино. — Я, конечно, ну… с Сакурой, в основном, дружу, но мне не всё равно.
— Спасибо тебе, — вяло улыбнулась Сакура, механическими движениями закупоривая пузырьки получившихся лаков. — Но мы… Нас попросили поклясться.
— Мда, Лобастая, только я отвернусь, ты сразу во что-то встреваешь.
— Ты не подумай плохого. Нам тяжело, потому что это в первый раз… Не потому что не получается. Страшно это всё. Жутко, пожалуй. Но кто, если не мы? И каждый ниндзя, в любом случае, через это проходит. Лучше уж так, я считаю. Здесь, со своими.
— Хорошо, хорошо, — недовольно нахмурилась Ино. — Но вы от меня не отвертитесь, поэтому поставлю вопрос так: я могу хоть чем-нибудь помочь?
Между ними повисла неловкая тишина.
— Ногти? — с надеждой посмотрел на девочек Наруто. Сакура, слабо улыбнувшись, кивнула ему.
— Ну, ногти так ногти! — решительно хлопнула в ладоши Ино. — Мы тогда пойдём ко мне в комнату, и… да, начнём хотя бы с простого. С базы, так сказать. Наруто, вот ты знаешь, что такое кутикула?