4 июля они получили письмо от Томаса Бентона из Вашингтона, сообщавшее, что военный департамент обязал генерала Уилкинсона полностью оплатить расписки генерала Джэксона. Рейчэл облегченно вздохнула, словно с плеч свалилось многопудовое бремя. Они были глубоко благодарны Бентону за помощь, и Эндрю написал ему любезное письмо. Однако в Нашвилле нашлись и такие, которые засыпали Бентона письмами относительно дуэли, обвиняя Эндрю Джэксона в подстрекательстве. Эндрю объяснил обстоятельства, при которых происходила дуэль, Бентон ответил, что он провел дуэль «в дикой, неравной, несправедливой и унизительной манере». Друзья принесли известие в Эрмитаж, что полковник Бентон собирается вызвать на дуэль генерала Джэксона. Эндрю был настолько возбужден, что обещал при встрече отстегать своего адъютанта кнутом.
Рейчэл сбивала масло под сенью деревьев, ей помогали оба мальчика, когда перед ними предстал Роберт Хейс на разгоряченной лошади.
— В городе была схватка, Рейчэл, и Эндрю легко ранен. Думаю, что тебе лучше поехать со мной.
Когда они отъехали от дома, Роберт обнял ее и рассказал настолько просто, как мог, что произошло. Том и Джесс Бентон приехали из своего дома во Франклине накануне вечером и расположились в городском отеле. Эндрю и Джон Коффи привязали своих лошадей около нашвиллского постоялого двора и отправились в почтовое отделение. На обратном пути, проходя мимо городского отеля, они увидели в его дверях Тома Бентона, обругавшего их. Эндрю поднял свой кнут, а Бентон запустил руку во внутренний карман, чтобы вытащить пистолет. Эндрю быстро выхватил свой пистолет из заднего кармана и приставил к груди Тома Бентона. Он заставил Бентона пятиться вдоль длинного коридора. Сзади них неожиданно появился Джесс Бентон и выстрелил, попав Эндрю в плечо.
Роберт Хейс торопливо провел ее через холл нашвиллского постоялого двора и вверх по лестнице в комнату Эндрю. Около его кровати толпились несколько человек.
— Пожалуйста, попросите их выйти, — сказала Рейчэл, чувствуя, что ей дурно.
Как сквозь туман она услышала ответ Хейса:
— Это все врачи.
Она подошла к изголовью постели. Лицо Эндрю было безжизненным, веки плотно закрыты, он едва дышал. Его левое плечо было плотно забинтовано, но кровь пропитала бинты. Она слегка прикоснулась своими пальцами к его лбу. Его веки приподнялись:
— Есть только одно такое прикосновение…
Доктор Мей подошел к Рейчэл:
— Сожалею, миссис Джэксон, но генерал серьезно ранен. Одна пуля сломала кость его плеча, другая застряла у лучевой кости. Мы пришли к выводу, я и другие врачи, что руку не спасти. Если мы ее не ампутируем, то будет гангрена…
Все вокруг нее потемнело, голоса мужчин в ее ушах звенели, словно писк птиц. Затем она услышала, как Эндрю хрипло сказал:
— Благодарю вас, джентльмены, но руку свою я сохраню!
Самый молодой из присутствующих врачей, Феликс Робертсон, сын генерала Робертсона, сказал:
— Прошу извинить меня, коллеги, но, миссис Джэксон, я не думаю, что руку нужно ампутировать. Я сделал тугую повязку, остановил кровотечение и наложил на рану припарку из коры вяза.
Рейчэл взяла себя в руки. Она поблагодарила врачей, отпустила их всех, кроме молодого Робертсона, и послала Стокли Хейса в Эрмитаж за простынями и пищей. Из-за потери крови Эндрю ночью и на следующий день ощущал жажду, и она давала ему несколько глотков молока или чая. Хотя боль была сильной, он не жаловался. Доктор Робертсон согнул его локоть и зафиксировал повязкой руку на груди. К концу второго дня Эндрю смог принять небольшое количество твердой пищи. Роберт Хейс пришел сообщить, что весь Нашвилл возмутился: члены семьи Бентон были чуть ли не растерзаны бывшими солдатами Эндрю и поспешно покинули город, дав обещание не возвращаться в него. Чувства горожан обратились также против капитана Эрвина и его группы, подстрекавшей к ссоре.
— В свете хороших известий, — сказал Эндрю, — думаю, что следует поехать домой.
Рейчэл настояла на том, чтобы он оставался в своем номере еще два дня, пока доктор Робертсон сменит припарку и заверит, что опасность заражения прошла. После этого они вернулись в Эрмитаж. Двое рабочих внесли Эндрю в дом и подняли на второй этаж — его рука была все еще туго забинтована, а раненое плечо не работало. Доктор Робертсон сообщил ей, что поправка будет длительной, возможно, потребуется несколько месяцев, прежде чем он сможет встать и управлять левой стороной тела.