— Мой дорогой, если тебя выберут, я думаю, лучше всего тебе поехать одному в Вашингтон-Сити. Я приеду позже, когда ты вступишь в должность и избирательная истерия спадет. Тогда я смогу проскользнуть спокойно, без комментариев.
Эндрю был обозлен и обижен, и ей было трудно определить, какое чувство в нем преобладает. Он вскочил на ноги и стоял, возвышаясь над ней:
— Разве ты не видишь, насколько неправильно это было бы! Если ты останешься дома, то признаешь, что испугалась. Хуже того, создалось бы представление, будто я не хочу тебя или же ты не обладаешь качествами первой леди. Это будет твой триумф в такой же мере, как и мой, мы вместе поедем в Вашингтон-Сити. Ты будешь рядом со мной, когда я буду приносить присягу. И пусть пожалеет Бог тех негодяев, которые так испортили тебе жизнь. Я знаю, ты молишься, чтобы Бог простил твоих врагов, я же никогда им не прощу.
24 ноября губернатор Теннесси Кэррол прискакал возбужденный в Эрмитаж. Рейчэл приняла его в гостиной. Лицо губернатора буквально сияло. Он низко поклонился, поцеловал руку Рейчэл и воскликнул:
— Я не уступил никому чести первым доставить известие. Я хотел первым сказать вам, что Эндрю Джэксон избран президентом Соединенных Штатов.
Завершилось, она выжила. Рейчэл стояла перед губернатором молча и слышала лишь, как громко стучит ее сердце, словно оно готово вырваться из груди. Когда в комнату вошел Эндрю, она обняла его за шею, поцеловала в губы и сказала:
— Счастлива за тебя, дорогой.
Нашвилл обезумел от радости. На 23 декабря был намечен огромный праздничный банкет. Рейчэл казалось, что к воротам Эрмитажа собрались все жители долины Кумберленда, стремясь пожать руку Эндрю и ей. Клуб нашвиллских леди подготовил для нее красивый дорогой гардероб. Однако она заметила, что Эндрю равнодушен и не проявляет большой радости. Он казался даже подавленным. Рейчэл спрашивала себя: не потому ли с ним такое, что он так много страдал два прошедших года как за себя, так и за меня? Наблюдая за тем, как он принимает поздравления приходивших из Нашвилла, слыша, как гудит толпа, когда они въехали в город, Рейчэл мгновенно вспомнила, как выглядел Эндрю после его великого триумфа в Новом Орлеане. Тогда жители Луизианы выстроились на улицах и кричали ему здравицу, а он неловко снимал шляпу, словно его дух был унижен и он испытывал замешательство.
Только теперь Рейчэл поняла, какую тяжелую ношу накладывает любой триумф. Эндрю стал главой разделенной, почти разрушенной страны, в которой есть социальные группировки, не желающие признать его и предсказывающие, что он введет в правительство толпу, сброд, что день прихода его к власти обозначит конец Великой Американской Республики. Она почувствовала, что жалеет мужа, перед которым стоит невообразимая по трудности задача.
А что будет с ней самой? С той большой ответственностью, которая выпала на ее долю как хозяйки Белого дома? Скандалы сойдут на нет, но можно ли забыть все эти годы, когда ее так поносили? Где в Вашингтон-Сити найдет она укрытие от подозрительных взглядов незнакомцев, раздумывающих, какая часть рассказов о ней правильна, а какая нет? У нее нет выбора, она не может отказаться от поездки в Вашингтон-Сити с Эндрю. Закон может оспаривать статус ее свадьбы в Натчезе, но в ее собственном сердце нет места для сомнений. Там, под сверкающей люстрой Тома Грина, она навеки связала свою судьбу с судьбой Эндрю… и связала бы вновь сегодня, если бы пришлось сызнова все повторить.
Предстояло проделать большую работу.
На этот раз не нужно было спрашивать мужа, едут ли они на несколько месяцев или на несколько лет. Он сказал ей, что, если им повезет, они смогут посетить Эрмитаж летом 1830 года, но не следует уповать на это. За плантацией будут присматривать, но как быть с самим домом? Следует ли натянуть чехлы на мебель, заколотить ставни? Или же оставить дом как есть, может быть поселив в нем племянницу или племянника, чтобы могли приезжать и останавливаться друзья? Зная склонность Эндрю щедро принимать гостей, не следует ли взять с собой побольше серебра, посуды, постельного белья?
Декабрьские дни были наполнены лихорадочной деятельностью. Рейчэл почувствовала, что быстро утомляется и испытывает внутреннюю напряженность. Она вызвала своего семейного врача доктора Сэмюэля Хогга. Он сделал ей кровопускание, снизил давление. Несколько раз, когда намечалась ее поездка в Нашвилл для примерки или за покупками в связи с их предстоящим отъездом, она не смогла собрать силы и подняться с постели. Они намеревались выехать из Эрмитажа в Вашингтон-Сити сразу же после рождественских праздников.