Однажды к Челси пришла группа одноклассников по ее дорогой частной школе «Сидвелл Френдс», чтобы посмотреть кино в маленьком частном кинозале Белого дома. «Дети устроили в кинотеатре настоящий королевский беспорядок, повсюду разбросан попкорн», — вспоминает Вервеер. Хиллари, увидев это, пришла в ярость. «Никто не покинет кинотеатр до тех пор, пока не будет убрано все до последней крупицы», — сказала она. Кроме того, Клинтоны и пресса прилагали все усилия, чтобы обеспечить конфиденциальность Челси. «Как мама ты познаешь другую свою сторону, — говорит Вервеер. — А тут перед вами женщина, пережившая ужасы потери мужа, и это все вы вбираете в себя». Джеки считала, что личности многих других первых женщин были поглощены их мужьями, и она уважала Хиллари за ее культивирование собственного образа. Сама Джеки тщательно делала то же самое, даже вырабатывала свой имидж, стараясь, чтобы он был индивидуальным.
Джеки скончалась 19 мая 1994 года, менее чем через год после памятного круиза с острова Мартас-Винъярд. Известие о ее смерти глубоко потрясло Клинтонов и особенно Хиллари. Она говорила по телефону в последние дни Джеки, и оба Клинтона получали постоянные сводки о состоянии ее здоровья. Когда Джеки пала жертвой рака, первая чета выступила перед представителями прессы в саду Жаклин Кеннеди на восточной стороне Белого дома.
«Она была замечательной для меня, моей жены, моей дочери и для всех нас», — сказал президент. Когда он отошел от микрофона, журналисты начали выкрикивать вопросы. Он оборвал их: «Пожалуйста, я бы хотел, чтобы сначала несколько слов сказала Хиллари».
В отличие от своего мужа, который служил воплощением самообладания, обычно владеющая собой Хиллари Клинтон едва сдерживала слезы. «Она стала величайшей опорой для меня лично, когда летом 1992 года я начала обсуждать с ней проблемы и возможности пребывания на этом посту и о том, как ей удалось так хорошо организовать пространство и личную жизнь, необходимые детям, чтобы они достойно выросли и стали тем, кем они имеют право стать. Она всегда будет значить больше, чем великая первая леди; она была великой женщиной и великим другом, — здесь ее голос срывается, — и всем нам будет ее очень не хватать».
Хиллари отправилась на поминальную мессу Джеки в Нью-Йорк и прилетела обратно в Вашингтон с членами семьи Кеннеди и близкими друзьями Джеки для участия в церемонии захоронения на Арлингтонском национальном кладбище. Джеки была похоронена рядом с президентом Кеннеди, их родившимся раньше срока сыном Патриком, который умер вскоре после появления на свет, и их мертворожденной дочерью Арабеллой. Две недели спустя Джон Ф. Кеннеди-младший от руки написал Клинтонам записку о том, что их дружба означала для его матери: «Поскольку она покинула Вашингтон, я считаю, что она противилась какой-либо эмоциональной связи с ним, — или формальным претензиям на статус бывшей первой леди. Это было связано с бередящими душу воспоминаниями и ее чаяниями противостоять тому, чтобы всю жизнь исполнять роль, не совсем подходившую ей. Однако она, кажется, с глубокой радостью и облегчением позволила себе снова соединиться с ним через вас».
Хиллари, возможно, боготворила Джеки, но она не приняла на себя роль первой хозяйки и не была такой изощренной, как Джеки, которая оставляла детальные инструкции обслуживающему персоналу, в частности, какое именно шампанское должно быть подано. Хиллари никогда не забывала о своих корнях выходца из среднего класса. Однажды вечером Вернон Джордан, друг и могущественный союзник Клинтона, зашел в Западную гостиную на втором этаже Белого дома и сказал: «Хиллари, я раздобыл вино». Она посмотрела на бутылку — вино стоило восемьсот долларов. «О, нет, ты взял не то». Она подержала бутылку в руках и поставила обратно. Но старый друг Хиллари, Мэри Энн Кэмпбелл вспоминает, как много изменилось, пока она жила в Белом доме. Кэмпбелл наивно думала, что может запросто заглянуть и встретиться Хиллари. «Один из ее помощников сказал подойти к определенным воротам, и она (Хиллари. — Авт.) приняла меня в Дипломатической приемной. Мы сидели в двух антикварных креслах; пришел фотограф и сфотографировал нас». Кэмпбелл не могла до конца понять, в чем причина перемены в Хиллари, пока не вошла в комнату. «Впервые в моей жизни я испытывала благоговение перед знаменитостью. Я не могла ничего сказать». Но в ту минуту, когда фотограф и помощники Хиллари вышли из комнаты, первая леди наклонилась и заговорщицки спросила о своих старых друзьях из Арканзаса, местных сплетнях и кто разводится.